Купчая - страница 8

Раздались выкрики по-русски:

– Эсэсовцы, врача пришлите! Врача!

– Воды! Пить дайте, поганцы!

– Эй, там, не давайте дверь закрыть!

Две-три пары рук ухватились за дверь, не давая её закрыть, но полицейский ответил почти без акцента:

– По порядку номеров рассчитайся, будет сто – будет автобус, пограничная служба! Первый, второй, – ткнул он в Сашу и Владимира, потом ткнул дубинкой в чью-то руку, – третий!

И пошло:

– Четвёртый! Пятый!

– …Тридцать восьмой!

– …Шестьдесят второй!

И от самого окна:

– Они не скажут, они с ночи без сознания, с этими вместе восемьдесят девять!

– Обманете, – сварливо сказал полицейский, – бегом до границы погоню и автобус на себе повезёте! – и принялся дубинкой забивать Владимира внутрь комнаты, чтобы дверь закрылась. Изнутри помогали – втаскивали за руки, за одежду. Поднялся невнятный ропот – «давай, давай, умнёмся ещё, автобус подгонят…» – и оба очутились внутри, а дверь захлопнулась.

Теперь можно было бы перевести дух, но Владимира прижали к двери. Избитая спина ныла, а сосед, стоявший рядом, навалился так, что даже вздохнуть было непросто. Руки с разбитыми костяшками пальцев, торчавшие из оборванных рукавов клетчатой рубашки, он держал перед грудью. Пробормотал извиняющимся тоном:

– Я руки опущу… кровью чтоб не запачкать…

Ему удалось опустить руки, и он принялся подтягивать неглаженые брюки, застёжка которых была вырвана с мясом. Совсем упасть с него брюкам, к счастью, не давала теснота.

– Да ладно вам, – буркнул пожилой лысый дядька с клетчатыми от морщин лицом и шеей, – это раньше считалось, что тут все вежливые… Как же, культура, Прибалтика, наша советская заграница… Вашу-то рубашку во что превратили? А брюки? О! И не пил вроде, а в глазах двоится. Молодые люди, они что, вас перепутали и через это сюда?

– Тут давно всех перепутали, – яростно выдохнул Саша: на него тоже навалились, затиснув в самый угол у двери.

Владимир насторожился и посмотрел на клетчато-морщинистого дядьку выжидательно, в упор, глаза в глаза – иначе тут было нельзя. Сейчас назовут ту же фамилию, армянскую, вроде… Мкртчян? Нет, это был артист. Но похоже. Похоже? Он похож на кого-то с армянской фамилией? Лучше бы с латышской, среди земляков хватало похожих на здешний люд, в массе белёсый или рыжий, худощавый, но…

– Нет, товарищи, это мне определённо мерещится. Один точно такой же у нас ведь уже есть?

– Следователь доморощенный нашёлся, – жёлчно бросил кто-то из толпы.

– Вы бы лучше про автобус обещанный спросили!

– А правда! У этого, новенького, ни усов, ни бороды, а так…

Раздались смешки.

– Ребята, вы договоритесь, мол, один тут точно по ошибке, его отпустят, а он потом другого вытащит!

Владимир попытался посмотреть на Сашу. Он видел плечо, щетинистую щеку, мягкую мочку уха, чёрные крупные кудри – и всё, остальное от него загораживали соседи.

– Похож, что ли? – нерешительно спросил он у морщинистого.

– Я первый, кто вам это сказал? Значит, не у меня, а у всей здешней полиции со зрением швах! Ну, так можно жить дальше… хотя бы до автобуса…

– Все мы тут похожие, – донёсся Сашин хрипловатый голос, – все битые, рваные и для этих… (неразборчивая раскатистая и злая фраза) не люди!

– Это ты по-каковски? – раздалось из толпы. – Он по-ихнему умеет! Эй, там, поколотите в дверь, наш депутат изложит наши требования на государственном языке!

– Я не смогу, – сказал Саша тише и печальнее, – это по-армянски…