Вольную, впрочем, ей тут же выдала сама Танюша – как только вышла замуж и получила права на Мавру. Но нянька покидать семью Митрофана Кузьмича отказалась наотрез. И осталась в доме Алтыновых в качестве домоправительницы. Тогда ещё с ними жила незамужняя сестра Митрофана Кузьмича – жеманница Софья. И к ним постоянно захаживал в гости Пётр Эзопов. Сперва – по совместным с Митрофаном Кузьмичом купеческим делам, а потом ещё – и как жених его сестры.
А когда Танюши в доме не стало, Митрофан Кузьмич чуть ли не со слезами на глазах попросил Мавру их не покидать – заняться воспитанием Иванушки.
И вот сейчас её воспитанник в соседней комнате препирался со своим отцом.
– Ну, зачем, батюшка, мне с вами ехать? – вопрошал этот олух и обалдуй. – О матушке я и так молюсь каждодневно. А склеп… Не люблю я в него заходить. Вы же и сами это знаете.
– Если я прошу поехать, стало быть, есть основания, – проговорил Митрофан Кузьмич.
Сказал он это так веско, внушительно, что всякий другой послушался бы беспрекословно. А вот Иванушка продолжил артачиться и гнуть своё – не боялся отца совершенно. Митрофан Кузьмич никогда в жизни не то что не порол сынка – даже шлепков ему не отвешивал.
– Батюшка, – произнёс Иванушка почти что с досадой, – наверняка такие основания и вправду имеются. Но ведь скоро лето пройдёт! Коршуны поставят птенцов на крыло, и голубям уже не будет безопасно летать. Вот я и хотел погонять их сегодня с часик.
Мавра Игнатьевна не выдержала – хмыкнула. Она хорошо знала, что этот часик обернётся тремя, а то и четырьмя часами, которые непутёвый купеческий сын проторчит на голубятне. И ведь это она сама придумала лет пятнадцать назад для маленького Иванушки ту байку! Слишком уж мальчонка приставал к ней тогда. Всё выспрашивал: если матушка его в раю, то нет ли способа узнать, как живётся ей там, на небе? А Мавра возьми да и скажи ему: вот полетят голубки белые на небеса и принесут тебе от матушки весточку, когда вернутся обратно. Ну а Иванушка будто вцепился в эту мысль: тут же упросил отца купить ему пару белых турманов. Отец не отказал – купил. С тех пор и пошло-поехало…
А Митрофан Кузьмич – терпеливая душа! – тем временем за стенкой говорил сынку:
– Хорошо, один час ты можешь голубей погонять. Но потом обязательно приходи на Духовское кладбище. Ты знаешь, где я там буду. Придёшь?
– Приду, – пообещал Иванушка с тяжким вздохом.
А потом, едва только отец уехал на телеге, гружённой свечным воском (сам – за возницу), его сынок тут же помчал переодеваться. И выскочил из своей комнаты уже не в дорогой пиджачной паре, а в штанах с заплатанными коленками, старой полотняной рубахе и разношенных сапогах. Хоть к этому-то Мавра его приучила: не портить на голубятне хорошего платья – ходить туда в старье, какого не жалко.
Ключница зашла в его комнату и принялась привычно подбирать с полу брошенные как попало вещи. Пожалуй что впервые в жизни она радовалась тому, что воспитанник её – своевольник и неслух.
2
На голубятне, устроенной над каретным сараем, стоял такой густой дух птичьего помёта, что у кого-то непривычного могли бы даже заслезиться глаза. Но Иванушка ничего – давно привык. Голуби заволновались при его появлении, заворковали, зашелестели крыльями, и он первым долгом налил им свежей водицы и насыпал чечевицы в кормушку. И только потом пошёл к сделанным из сети отсадкам
