– Понятно, – хотя Марине ничего не было понятно. – Когда?
– Завтра.
– Хорошо.
Марина подумала, что вот уж и все подробности, которые надо было где-то долго обсуждать, что чай уже тоже выпит, и гостю, наверное, пора домой, а разговор не клеится. Гость тем временем попросил ещё чаю и начал рассказывать о чайной церемонии в Японии. Марина заслушалась, она ясно представляла себе красивых японок с отбеленными лицами в ярких кимоно, протягивающих пиалу с чаем маленькими ручками, склоняющихся в изящном поклоне, с милой улыбкой, необычное убранство чайных комнат с небольшими столиками, за которыми надо сидеть в специальной позе на полу.
Постепенно её внимание полностью переключилось на рассказчика. Какой он большой, вальяжный и ведёт себя так непринуждённо, как будто Марина у него в гостях, а не наоборот. Слегка заметная плешь на голове не портила его внешности, а подчёркивала его значимость. Но особенно Марину заворожили его губы. Ей казалось, что они жили отдельно на лице. Вот – они разъехались в улыбку, обнажив красивые блестящие зубы, вот – сомкнулись навстречу чашке с чаем, вот – один кончик поднялся в ироничной улыбке. Красиво очерченные, полные, плотные, они привлекали внимание. Губы, губы, ничего не видно за этими губами. Марина вдруг вспомнила ТОТ поцелуй и по её телу пробежала дрожь. «Это ещё что такое? – разбудила она себя – Вы, мадам, должны в разговоре участвовать, а не разглядывать бесцеремонно своего гостя». Марина встрепенулась, но, увы, нить разговора уже ускользнула от неё. Сергей Александрович поставил чашку на стол и взглянул на часы:
– Спасибо, хозяюшка, мне пора.
Марина поднялась тоже. Да и то, подумала, уже два часа ночи.
– Маленькую экскурсию, где у вас тут…
– Туалет направо.
– Да, спасибо. Я вообще-то хотел посмотреть, как вы живёте.
Марина молча пошла вперёд к маминой комнате, распахнула дверь:
– Это мамина комната. – Сергей Александрович зашёл, оглянулся, но без ироничной улыбки, слава богу.
– Нормально, уютно.
– Это – моя, – Марина распахнула свою дверь.
Сергей Александрович прошёл туда с видом придирчивого покупателя. Комната была обычной: зеркало с многочисленными женскими штучками перед ним, столик с телевизором, книжные полки до потолка и огромная кровать, которую они с Мишей купили перед свадьбой. Марине вдруг стало стыдно. О, какая она огромная – эта кровать! Можно подумать, что она тут главная! Сергей Александрович, увидев кровать, оглянулся, ухмыльнулся, хотел было выйти из комнаты, но всё же не стерпел. Губы уже поднялись в ироничной улыбке, он бухнулся на колени и, простирая руки к кровати, словно к божеству, заговорил в манере эпоса:
– О! Прекрасная дочь Морфея! Своими колдовскими чарами ты удерживаешь тело человека в своих объятиях больше трети жизни! Словно узник живёт он в твоих белоснежных просторах! То холодная, то жаркая, наблюдаешь ты за человеческими страстями. Ты всё знаешь, все сокровенные мысли и тайные желания. Ты всё можешь – сделать человека во сне богатым или перенести в иной мир, или превратить в ничто… Ты можешь рассказать тайны, которые поведали тебе твои избранники, а можешь навсегда оставить их в своих объятиях.
На протяжении этого монолога Марина стояла, скрестив руки на груди и чуть расставив ноги, психологически защищаясь от влияния своего гостя. Она воплощала в себе грозную богиню Нефиду – брови насуплены, глаза сердитые. Марина не знала, кто написал этот текст, боялась, что Сергей Александрович поймёт это и осудит её невежество. Ей было заранее стыдно. С другой стороны, она не понимала, почему он себя так ведёт? Как мальчишка!
