Руслан внезапно открыл глаза, и я застыла, рассмотрев в них то, чего там не могло быть. Но я видела, отчетливо и ясно. В чернеющих безднах шла война, кровавая бойня, и вел он ее не со мной. Его противник был гораздо страшнее, безжалостнее и беспощаднее. Единственный враг Руслана Грекова – это он сам.
– Боже мой, – шокировано прошептала одними губами, накрывая ладонью его щеку, длинные сильные пальцы легли сверху, но не для того, чтобы убрать, а переплетаясь с моими. А потом Руслан наклонился и поцеловал меня, прижался сухими горячими губами, выпил остатки дыхания, остановил ритм сердца, и разбил вдребезги. Вот так, без слов, одним моим первым поцелуем. Это оказалось больнее, чем я могла вынести, больнее, чем все, что приходилось пережить раньше. Мне не с чем было сравнить, я никогда так сильно не чувствовала, не дрожала, как оголённый провод, пропускающий через себя смертоносные заряды тока. Выстроенная крепость рухнула, рассыпалась в пыль, выпуская на волю, все мои страхи, нереализованные фантазии, детские мечты и подавляемые годами эмоции.
Я беззвучно заплакала, не в силах удержать в груди взорвавшийся мирок, в котором было так привычно выживать, отключив все лишнее. Слезы текли рекой, они жгли глаза.
Я вдруг остро поняла, когда это случилось. Когда я перестала чувствовать себя живой, когда я перестала быть ребенком, дочерью и стала товаром, который с раннего детства планировали подороже продать. Руслан не имел к тому событию никакого отношения. Но именно он пробудил болезненные воспоминания, он сорвал чеку и запустил процесс разрушения.
Перед глазами ярким пятном полыхнуло воспоминание из детства. Однажды ночью я наткнулась на мать с очередным клиентом. Застала их на кухне, куда зашла за стаканом воды. В воздухе стоял специфический сладковатый запах. И я раньше его чувствовала, когда к матери и ее подруге приходили гости, а потом каждый раз у меня жутко болела голова.
– Сколько лет твоей дочери? – бородатый мужик, вальяжно рассевшись на стуле в одних трусах буравил меня неприятным взглядом. Мама сидела у него на коленях, обнимая за массивную шею.
– Десять, – ответила Марго, пьяно хихикнув. – Красивая? На меня похожа.
Я одернула бесформенную пижаму, закрыла лицо волосами, чтобы клиент моей матери не пялился на меня.
– Эй, детка, как зовут? – обратился ко мне бородач. Я поёжилась, чувствуя на себе липкое внимание незнакомца. Он показался мне жутко отталкивающим.
– Милена, – прижимая к груди наполненный стакан, ответила я.
– Хочешь новое платье, Милена?
Я отрицательно тряхнула светлыми волосами.
– А туфли? Может телефон или компьютер? – продолжал перебирать отвратительный тип. Марго рассмеялась, хлопнув его по плечу.
– Прекрати пугать ребенка, – попыталась урезонить своего клиента. – Смотри, как побледнела.
– Да я много не попрошу. Милена, иди сюда, поцелуй доброго дяденьку, и он купит тебе все, что ты захочешь.
– Все-все? – тихо спросила я, исподлобья глядя на хохочущую пьяную мамашу и наблюдающего за мной жутким масляным взглядом незнакомца.
– Зависит от того, куда ты меня поцелуешь, малышка.
– А куда надо?
– Подойди ближе, мамочка покажет куда и как правильно целовать.
– Через пять-шесть лет она сама меня научит, – продолжала веселиться Марго. – А сейчас, Милка, брысь отсюда, – она махнула в сторону двери, и я рванула со всех ног. – Сколько раз говорила не шастать по ночам, но видимо гены берут свое, – донесся мне в спину новый взрыв хохота.
