– Так и думала, – довольно растягивает губы в улыбке.
– Что ты вообще тут делаешь? – раздражённо произносит Йен.
Девушка уже начинала откровенно действовать на нервы, стоя над душой.
– Раздражаю тебя, – улыбка становится ещё шире. – Ну, и помогаю немножко. Без меня бы гости тысячелетие ждали своих напитков от тебя.
– Ноа, можно её как-то выгнать отсюда? – С максимально серьёзной физиономией спрашивает Йен, отчего Ноа закатывается заразительным смехом.
– Я уже второй год пытаюсь это сделать, брат. – Филлипс отдаёт крайний заказ и отходит к задней стойке, расслаблено выдыхая и слегка покачивая головой в такт музыки.
– Ну-ка, подсади! – просит его девушка, когда свет внезапно гаснет.
Ноа помогает девушке забраться на верхнюю барную стойку.
– Что она творит? – хмурится Йен, отходя к Филлипсу.
– Шоу, – пожимает плечами светловолосый. – Сегодня у неё лирика на баре, а у нас после этого алкоголь польётся рекой.
– А, то есть до этого, был ручеёк? – неопределенно дёргает бровями Вуд.
– А ты, оказывается, умеешь шутить! – хохочет Ноа.
Йен довольно фыркает, внимательно наблюдая за тем, как свет медленно зажигается, а хрупкая танцовщица начинает грациозно двигаться под всплеск эмоций зала.
Свет скользит по всему её телу, отражая мерцание блёсток от пайеток на шортах. Чёткие, отточенные движения рук, головы, ног, корпуса – одурманивали и завораживали не только всех присутствующих, но и самого Йентани Вуда.
Он едва моргал, наслаждаясь плавностью изгибов и красотой движений. Ему безумно нравилось то, что она делает – и он бесконечно стыдился этого чувства. Как ему, самому Йентани Вуду, может нравиться танец второсортной танцовщицы из бара?
И пока мозг противился, сердце восхищалось.
Внезапный порыв – выйти из-за барной стойки, чтобы смотреть на её лицо – яростным желанием ворвался в грудину и поселился меж рёбер.
Краем глаза он замечает застывшего Ноа. Он неотрывно следил за ней, жадно впитывая в себя безумную энергетику нежности и любви, которой ему, видимо, так не хватало от неё.
Свет в зале снова погас. А Зои исчезла с барной стойки так же внезапно, как и появилась – с помощью Филлипса.
Больше Йен не наблюдал её волос рядом. Только под самый конец, когда она подошла, чтобы сделать заказ у Филлипса, а заодно проверить и самого Йена.
Он справлялся не хорошо, но и не плохо. Работать ночами – для него было вполне нормально. Но работать в таком месте – когда руки уже ломило, ноги еле удерживали вес тела, голова разрывалась от шумов, а каждый посетитель до безумия бесил – было уже невозможным. А это только первый день из девяноста одного.
– Че завис? – усмехается Ноа, покачиваясь в такт музыки. Так он пытался бороться с накатывающим сном. – Кофейку?
– Да, было бы не плохо, – отвечает ему Йен.
Бар заметно опустел, когда стрелки часов перевалили за четыре утра. Оставались только самые стойкие и безрассудные.
Йен молча наблюдал, как Ноа ждёт пока кружка в кофемашине наполнится спасательной жидкостью.
– Как тебя угораздило сюда попасть? Ну, про спор мы все в курсе, я о том, как ты – такая шишка согласился? – Ноа ставит перед Йентани белую керамическую кружку, а сам возвращается к машинке.
– Не люблю проигрывать, – пожимает плечами мужчина, отпивая адски горячий кофе даже не сощурившись.
– Я хотел предложить ещё сливки или молоко, но… ладно, – ошалелыми глазами смотрит на своего коллегу бармен. – Если не принимать участия в спорах, то можно быть вечным победителем, – хмыкает Филлипс, возвращаясь к теме.
