– Он знает, что ты записал его разговор?
– Вряд ли, может только догадываться. Я ему ни на что не намекал. Извинился, улыбнулся, поклонился на прощание… Ну и так далее.
– Чем занимается «Фокус», на чем деньги делает?
– В его уставе упомянуты все виды человеческой деятельности. От разведения крокодилов до издания книг. По городу разбросана сеть киосков. Торгуют жвачкой, шоколадными яйцами, презервативами. Газовыми баллончиками, женскими титьками, мужскими делами… Ну и так далее. Но самое главное – ремонт квартир.
– Это уже кое-что, это уже всерьез. Как ты думаешь?
– Согласен, Павел Николаевич.
– Пленка, – напомнил Пафнутьев.
Опер молча вынул из внутреннего кармана кассету в прозрачной коробочке и положил на стол.
– Здесь и ваш разговор, и его звонок?
– Да.
– Копию снял?
– Конечно, – улыбнулся опер, опять сверкнув металлическими зубами.
– Береги ее. И себя береги!
– Стараюсь.
– Пройдись по киоскам… Поговори о том о сем… Только осторожно. Смотри не подставься.
– Намечается что-то крутое?
– Боюсь, что да.
– Это хорошо.
– Да? – удивился Пафнутьев.
– Руки чешутся, Павел Николаевич.
– Это хорошо, – на этот раз те же слова произнес Пафнутьев. – Предложи киоскерам товар, поговори о ценах, о поставщиках, взаимоотношениях с начальством…
– Знаю я эту систему, – сказал опер, поднимаясь.
– Звони мне сразу, как только что-то засветится. Сразу, понял? В ту же минуту.
– Усек.
Пафнутьев уже был хорошо наслышан о новом промысле – состоятельные люди, побывав за рубежом, насмотревшись заморских чудес, повально принялись ремонтировать свои квартиры, переделывать их на западный манер. Меняли двери, устанавливая вместо картонных дубовые, линолеум заменяли паркетом, ванные и туалеты покрывали испанским, итальянским кафелем, хрустальные люстры заливали комнаты радужным переливающимся светом, глубокие кожаные диваны звали к себе в объятия.
Но деньги, деньги на это требовались несопоставимые ни с годовыми зарплатами, ни с годовыми пенсиями и пособиями. Внешне вроде немногое менялось в городе, но за старыми стенами шла непрерывная работа, невидимая, а то и попросту криминальная. Европейская отделка требовала куда больших площадей, нежели стандартные квартиры, и денежные мужики, не стесняясь, предлагали соседям выбираться, сулили им другие квартиры, деньги, дачи, машины.
Все это Пафнутьев прекрасно знал, и едва только опер обмолвился о ремонте квартир, которым занимается «Фокус», все в нем напряглось, он сразу почувствовал, как по уголовному делу пробежала искра, объединившая в одно целое разрозненные подробности, подозрения, улики, обстоятельства.
Перед обедом пришел Андрей и молча положил перед Пафнутьевым портрет красавицы, найденный в квартире Чувьюрова.
– Ну как? Удалось познакомиться? – спросил Пафнутьев, ожидая разговора легкого и необязательного.
Андрей так же молча перевернул снимок оборотной стороной и показал Пафнутьеву фиолетовый штамп ателье.
– Вот эта контора получила заказ от «Фокуса» на снимок. И оплатила заказ. Все снимки и негативы изъяты. В ателье говорить на эту тему опасаются.
Пафнутьев выслушал, всмотрелся в лицо женщины, взяв снимок и отведя на вытянутую руку, всмотрелся пристальнее и дольше.
– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил он у Андрея.
– В фотоателье работает девица, не столь, конечно, хороша, как эта, но она положила на меня глаз и, наверное, захочет еще что-нибудь рассказать.
