Господи, зачем?.. Зачем он мне всё это рассказывает? Для чего?!
- Уверен, всё будет хорошо. А тебе не помешает взять на завтрашний день отгул от всех занятий. Отдохнуть, как следует, съездить в салон красоты, пересмотреть все свои подарки. Может что-то ещё заказать для квартиры, а то тут у тебя сплошные голые стены, даже гостям некуда примостить свой зад.
Мне обязательно надо что-то отвечать? Или хватит одной вымученной улыбки?
- А вы... ты?.. Не останешься здесь... сегодня? – похоже, я слишком рано попыталась открыть свой рот. У меня ни черта не вышло, кроме непонятного лепета совершенно непонятного содержания.
- Прости, золотце, но я и без того с непосильным для себя трудом вырвался сюда. И как бы сильно мне не хотелось сейчас разложить тебя на этой милой кроватке и оттрахать до потери сознания у обоих, но, боюсь, такие методы не для моей размеренной и слишком уж искушённой натуры. Да и ты сама далеко не в подходящем для такого бурного безумства настроении.
Что-то мне мало теперь верилось его словам. Особенно, когда его взгляд приобрёл знакомые оттенки животного голода... Так когда-то Кир это называл? Тематический голод? Как ломка у наркоманов, но несколько иной зависимости?..
Мне даже показалось, что Глеб хотел чуть сильнее сжать свои пальцы в моих волосах, запустив их только что в гущу прядей за моим раскрасневшимся ушком. Не знаю, почему он сдержался, а может это мне просто почудилось.
- К тому же мне уже пора возвращаться. Мой рабочий день в самом разгаре и суббота – пока что единственное для меня свободное окошко в ближайшие дни, когда я могу наконец-то побыть с тобой подольше, пусть и в окружении огромного количества ненужных свидетелей. Но уж лучше так, чем совсем ничего.
- Да... наверное... – всё равно не могу говорить. Каждое последующее слово даётся с каким-то нереальным для меня усилием, будто каждый раз ломаю себе кость за костью.
- Да, кстати, чуть не забыл! – выражение лица Глеба Стрельникова вдруг резко изменилось, но на осенившее его просветление это мало чем походило. Скорее на подозрительный прищур и едва читающуюся недоверчивость на грани лёгкого осуждения. Может даже и обиды. – Почему ты не рассказала мне ничего о проблемах своей семьи? То, что твоим родителям и сестре грозит потеря квартиры с полным из неё выселением?
Ему что, было мало убить меня пару раз до этого, решил ещё и перед уходом всадить неизбежный контрольный буквально между глаз? Этот ад когда-нибудь сегодня закончится? Только не говорите, что это всего лишь ненавязчивая прелюдия и настоящий поход через преисподнюю мне ещё только предстояло пережить.
- А... п-почему я должна была такое рассказывать?
- Потому что это очень серьёзные вещи, Алина. Сами по себе они не решаются и уж тем более не рассасываются на ровном месте. А если бы о ваших долгах к этому моменту пронюхали коллекторы? А я, если бы не захотел узнать о тебе буквально всю подноготную – кто ты, откуда, чем живёшь и как жила раньше? – серьёзно? Он просто хотел узнать, кем является купленная им шлюшка, кто её родители, и с какой стати я вообще полезла в этот грёбаный мир человеческого дна? А с какого перепугу ему вообще об этом было нужно узнавать? – Так ты поэтому пошла в эскорт-услуги? Хотела помочь родителям с их кредитными долгами? Алина, пожалуйста! Просто скажи мне правду. Думаю, она далеко не страшнее той, что мне уже удалось за это время выяснить.
