Деда призвали на фронт летом сорок первого. Отправили для начала в Тюмень, в артиллеристское училище. У Алевтины Валерьевны хранится фото: дед в форме, тогда ещё погон не было, рядом бабушка, голова повязана платочком. Он сообщил жене – скоро отправят на передовую, она тут же сорвалась и поехала почти за две тысячи километров. Двое суток добиралась. На память о войне у деда остался осколок в тазобедренной части. Ходил сильно прихрамывая. Ногу время от времени одолевала такая боль, что зубами скрипел… Боролся с нею домашним способом: печку раскочегарит, откроет дверцу, оголит бедро… Подставлял едва не вплотную к жаром дышащей топке… Казалось – сейчас нога вспыхнет, пламя выскочит, лизнёт кожу… Нога прогревалась, боль делалась тише, отступала. Дел обессиленно ложился на кровать, укрывался одеялом…
Что дед, что бабушка были страшно упрямыми, не уступчивыми. В её детской памяти запечатлелись две сцены. Из-за чего возник спор в тот раз, трудно сказать, врезалась в память кульминация ссоры. Бабушка сорвала со стены висевшие на гвозде счёты и бросилась за дедом. Были в доме большие счёты (и дед, и бабушка работали по бухгалтерской части), ими вознамерилась достать супруга, огреть от всей души. Дед хромой-хромой, но припустил, понимая, угроза нешуточная, жена в гневе – огонь, приласкает счётным аппаратом, мало не покажется. Посреди комнаты стоял круглый стол на четырёх ножках, вокруг него развернулась погоня. Алевтина Валерьевна делала уроки за столом, поспешно нырнула под него, как только ссора перешла в стадию рукоприкладства. Было смешно смотреть на мелькающие ноги деда и бабушки. Затем раздался удар, бабушка всё же приласкала оппонента, костяшки весело запрыгали по широким плахам пола.
Дед потом ремонтировал счёты и ворчал:
– Синяк во всё плечо, ещё и делай ей!
Второй случай произошёл за завтраком. Накануне дед с бабушкой ходили в гости. Дед, похоже, неподобающим образом вёл себя на людях, бабушке не понравилось поведение благоверного. Лишнего ли перебрал или другим образом отличился… Бабушка отчитывает провинившегося, выговаривает, он ни слова в ответ, с хмурым видом занят своим делом, нацелился яйцо куриное, сваренное всмятку, употребить. В одной руке яйцо, во второй чайная ложечка, черпать содержимое диетического продукта. Бабушка мыла посуду в закутке у печки, одновременно высказывая претензии супругу. Закончив нравоучительный монолог, принялась в раздражении давать поручения ему, сделать по дому то-то и то-то.
На что дед не смолчал. Обиженно пробурчал, дескать, раз такой он плохой, хуже всех, поищи-ка ты хороших, пусть хорошие тебе делают. У бабушки в руке была мокрая тряпка, развернулась к деду лицом и тряпкой со всего плеча. Попала деду по руке, яйцо вылетело, как из пращи пущенное, и врезалось в стену, желток поплыл по извёстке.
На кладбище одолевали комары, благо, послушалась таксиста и купила мазь. Иначе бы разукрасили её кровососы волдырями. Весёлое дело, лететь в самолёте с лицом, живописно покрытым шишками. Кожа была чувствительной на укусы. Да и красить не дали бы, роем вьются…
– Купите обязательно, – настоятельно порекомендовал таксист, – нынче комары живьём едят, лютуют со страшной силой. В прошлом году такого не было…
Как только мазь переставала действовать, снова доставала тюбик. День был солнечным, но здесь под густой листвой берёз жара не ощущалась. Она прошлась наждачкой по памятникам, оградке, убрала старую краску в тех местах, где она шелушилась, зачистила участки с ржавчиной. Потом открыла баночку с краской. В магазине, выбирая цвет, вспомнила, бабушка любила синий. Крыльцо красила светло-коричневой, что и пол в доме, на входную дверь припасала синюю. Алевтина Валерьевна тщательно размешала краску и нанесла первую полосу на бабушкин памятник. На краске заиграл солнечный луч…
