Я облегченно вздохнул. Что ни говори, пустыня – это не мое. Совершенно чуждая для меня стихия. Но она позади, пройдена без каких-либо эксцессов. Я не попал в зыбучие пески, мне не угрожали скорпионы или змеи. Собственно говоря, я очень умело не помнил о таких возможных опасностях. Не первый год работаю все-таки. Без воображения курьеру никак нельзя, но важно уметь доставать его из рюкзака только по необходимости, а все остальное время держать свернутым и упакованным.
Пожалуй, я чересчур задумался. Не оборачивая головы, я почувствовал, что за спиной что-то происходит. Обернулся. Пустыня таяла, растворялась во мгле. Горизонт съеживался, подступая все ближе и ближе. Это сложно описать, не было никакой стены или черной полосы… уже в ста шагах позади меня не было вообще ничего. Пустота, по сравнению с которой вакуум – живой и бьющий ключом мир. Словно граница Вселенной надвигалась на меня, заставляя двигаться вперед.
Незачем меня подталкивать, в море я пойду с удовольствием. Нарочито неторопливо, с глуповатой бравадой я разулся. Швырнул кроссовки назад, и они просто исчезли, один за другим. В воду я вбежал радостно. Хотя и по необходимости. Глубина началась сразу же, с первых шагов. Не опуская голову под воду, я сделал несколько гребков. Это было необязательно, но я все же развернулся назад.
Никакой пустоты там уже не было. Просто море. Насколько хватает глаз. Так… А точно стоило выбираться из пустыни именно в море? Не то, чтобы я выбирал из множества предложенных вариантов, конечно. Но я хотел увидеть море, целенаправленно шел к морю, радовался, увидев море. Какие-то основания для этой радости должны были иметься?
Да, я не имел права думать об этом тогда – иначе ни к какому морю бы не вышел. Но теперь – что мне делать? Не оказался ли я в начальном положении? Глупо думать о том, чтобы убедить себя в наличии близкого берега. Во-первых, едва ли получится, во-вторых, сильно подозреваю, что берег окажется песчаным…
И в такой сказке про белого бычка шансов дойти до Белого шара у меня не будет, можно не сомневаться. Зациклюсь напрочь. Останется только выйти из Тоннеля, и, с виновато-растерянным видом глядя Якову Вениаминовичу в глаза, развести руками. С еще более виноватым видом забрать треть положенной ставки (таковы правила) и пойти домой.
Человек всегда может выйти из Тоннеля, в любой момент. Достаточно желания – четкого, осознанного, сосредоточенного желания. Пара секунд такой сосредоточенности – и ты в реальном мире. Вот эта-то кажущаяся легкость и губит чаще всего начинающих курьеров. А порой и не начинающих… Трудно признавать свое поражение. Особенно когда до цели рукой подать – причем, иногда в буквальном смысле. Не всегда удается трезво оценить опасность в мире, где все не совсем так, как в реальности.
Мне иногда приходилось умирать во сне. Чтобы тут же проснуться в холодном поту, вцепившись онемевшими пальцами в простыню. А Тоннель так похож на сон… так обманчиво похож. Только, умерев в Тоннеле, уже не проснешься. Кровоизлияние в мозг – и одним курьером в мире стало меньше. А нас и так немного, нас беречь надо. Себя надо беречь.
Я еще какое-то время плыву по инерции вперед. Хотя, такие понятия как вперед и назад утратили актуальность. Как в самом начале Тоннеля, нет ориентиров, нет направлений.
Стоп! Разница с пустыней все-таки есть. И есть все же одно направление, которого в пустыне не было. Пару раз глубоко вздохнув, я набираю полные легкие воздуха и ухожу под воду.
