На свой третий этаж я поднимался пешком, игнорируя лифт. Это был мой способ диагностирования состояния расшибленного колена. Уже на втором этаже я осознал весь идиотизм такого способа, но со свойственным мне упрямством (которое я предпочитаю называть настойчивостью) довел эксперимент до конца.
Ничего, выжил. Желание добраться до дивана несколько усилилось. Хотя теперь спокойная перспектива вечера просматривалась не так явственно. Проклятый фонарь, неожиданно вспыхнувший с десятикратной яркостью, никак не шел из головы. Только вот вспыхнувший ли?
Марина – так звали девушку за рулем сбившей меня машины – явно ничего не заметила. То есть, я специально не спрашивал, но она наверняка упомянула бы о такой необычной странности. Впрочем, она была от фонаря дальше чем я, да и листва деревьев в какой-то степени была для нее препятствием…
С Мариной мы успели обменяться еще парой-тройкой фраз – дорога была совсем не длинной. Мелькнула у меня мысль, что я имел повод попросить у нее номер телефона, а она, вероятно, не стала бы искать повод отказывать. Но эта в целом недурная мысль была вытеснена все теми же размышлениями о фонаре, а потом удобный момент был упущен…
Об этом я тоже успел пожалеть за время многотрудного восхождения по четырем лестничным пролетам. Так что, отпирая дверь своей холостяцкой берлоги, я был зол до чрезвычайности. Зол на больное колено, на собственную глупость, на странное (если не сказать сильнее) поведение фонаря. В целом, все эти ручейки злости слились в полноводную реку отвратительного настроения.
С этим надо было что-то делать. Разувшись и пройдя на кухню, я уселся на табурет, осторожно вытянул больную ногу и погрузился в размышления о путях решения этой проблемы. Впрочем, все эти пути так или иначе сводились к употреблению алкоголя. Что поделать, никто не идеален… Я наметил себе три основные линии поведения.
Можно было, придерживаясь первоначального плана, устроить поглощение коньяка на собственном диване. Желательно под какую-нибудь старую незамысловатую комедию. Можно было выбраться в какой-нибудь ресторанчик и предаться контролируемому одиночному разгулу. И, наконец, имелась возможность огорошить поздним визитом кого-либо из приятелей.
Выбор был настолько труден, что я рисковал оказаться в роли буриданова осла. Трезвого осла. Для стимулирования мозговой деятельности не мешало бы выпить кофейку…
Перед Яковом Вениаминовичем мне было бы стыдно за мой кощунственный способ приготовления кофе. У меня не было ни ручной кофемолки, ни видавшей виды джезвы. Увы мне, я не использовал в процессе даже огня… На моей кухне высокомерно поблескивала индикаторами буржуйская кофейная машина. Да, традиции, ритуалы и символизм значат для меня гораздо меньше, нежели комфорт и свободное время.
Не вставая с табурета, я дотянулся до клавиши машины.
Что произошло в следующее мгновение, я понял не сразу. Только лежа на полу, с ужасом глядя на сведенную судорогой руку, я осознал очевидное и невероятное – меня шарахнуло током. Зверски шарахнуло. В моей гудящей голове с ощутимым лязгом столкнулись две бесспорные истины: «кофейные машины током не бьют» и «меня ударила током кофейная машина». Будь мой мозг компьютерным процессором, его бы сейчас неминуемо замкнуло.
Так, не надо про замыкание. Не ко времени как-то. Я поднял слезящиеся глаза на агрегат враждебной техники. Кто-то там сверху, по всей видимости, решил, что я сегодня еще не исчерпал лимит удивлений. Машина не обуглилась. От нее не валил густой сизый дым. Ну, это ладно, это я смог бы пережить. Но она, черт ее побери, даже не подумала отключиться! Зеленый огонек уверял меня, что все в полном порядке.
