– Дядя Федя! – смекнул Лёнька, рассматривая грузную фигуру под вздыбившимся одеялом.
Они осторожно подкрались к объекту. И принялись экспериментальным путём устранять шумную причину их бессонницы.
…Что они только ни делали. Щекотали его нос пером. Пытались засунуть туда соломинку. Тихо подсвистывали ему в ответ. И даже откровенно сжимали подрагивающие губы. Но всё безрезультатно… Храпун только громко чихал, не просыпаясь и не прекращая своё беспокойное зловредство…
Наконец Семён резонно предложил единственный разумный выход:
– Айда ко мне на сеновал?
– Пошли, – обречённо согласился Лёнька.
Они огородами пробрались к Семёновской усадьбе. И бесшумно забрались по лестнице на хлев под навес крыши.
Бухнувшись в мягкую перину из душистого сена, лежащего здесь под крышей повсюду, они могли наконец-то насладиться обретённой тишиной и покоем.
Пахло сеном и гумном. Снизу доносились шорохи притихших домашних животных. Где-то среди них шумно вздыхала Доходяга, воруя сенной воздух своими большущими ноздрями. Но эта музыка – скорей убаюкивала, чем раздражала.
– Эх, хорошо! Сеном пахнет! Я бы всё время спал на сеновале, – зевая, восхитился Лёнька.
– Хорошо то хорошо… Но для этого сено надо сперва скосить, потом загрести в копны, а опосля ещё привезти с поля. Скоро Иван-Купала. На него обычно сено косят. Батя, который день уже на покосе. Так что готовься, ни-сегодня-завтра и нас припашут обязательно! Там и нанюхаешься.
– Поможем… – засыпая, откликнулся Лёнька.
***
Родичи собрались в дорогу далеко после обеда.
Тётя Тома долго увещевала Борьку расставаемыми напутствиями. И даже всплакнула на прощание.
Борька смущённо стойко выслушивал наставления. Кивая, он молча соглашался, обещая: мыть руки перед едой, ежедневно чистить зубы, ложиться вовремя спать, хорошо кушать, и так далее и тому подобное – массу других повседневных мелочей, о которых каждый знает с малолетства.
В последний момент перед отъездом маменька, спохватившись, достала из багажника уже заведённого автомобиля – большой заметный ярко-жёлтый эмалированный горшок. И навязчиво вручила его в руки, засопротивлявшегося было, сынули.
Такого позора на глазах товарищей Борька не ожидал. Густо покраснев, он еле дождался – когда отъезжающее авто скроется за поворотом, нетерпеливо пытаясь спрятать вручённую посуду за спину от ироничных взглядов собратьев. И как только родители скрылись из вида – гневно запустил ненавистно-позорный предмет в густые заросли крапивы.
Там, где упал горшок – сразу что-то с треском и грохотом ухнуло. И над крапивой поднялся пыльный столб, как от атомной бомбы, только немного поменьше.
Сенька сразу перестал посмеиваться и уважительно потрогал Борькин бицепс:
– Нехило!
– Ты туда раньше ничего не клал, не минировал? – удивлённо осведомился Лёнька у «подрывника».
Расстроенный Борька обескуражено поспешил оправдаться:
– Не было надобности, даже не видел, – и раздражённо пояснил: – Мамка попутно наверно купила, затарилась, отоварилась.
– Зачем посудой разбрасываешься?.. В хозяйстве пригодится! Тебя прокормить ой-ё-ёй сколько её надо, – укоризненно сделал замечание Семён. И решительно направился в крапиву.
Лёнька из любопытства тоже последовал за ним, продираясь сквозь колючие заросли.
Борька за компанию – тоже разбежался, но опасливо затормозил перед стеной крапивных зарослей. И в нерешительности затоптался на месте, часто подпрыгивая, чтобы хотя бы издали ублажить своё любопытство. …Вместе с живо примчавшимися любознательными соседками – Алкой и Шкодой, заметившими издали пыльно-атомный взрыв.
