– Из пращи палят, да ещё камнями!
Не мешкая, он выдернул ремень из джинсов и сложил его вдвое, хлопнув несколько раз для размягчения. Подобрав прилетевший голыш, он с прищуром вложил его в импровизированное орудие. И раскрутив над головой, ловко отправил его обратно на тот берег.
У Семёна штаны поддерживались на шнурке. И Алёнка для благородного дела отдала ему свою косынку.
А сама принялась собирать падавшую гальку и снабжать ею мальчишек, помогая отражать атаку.
Силы были явно неравные, ввиду численного превосходства противника. С той стороны обстрел вёлся намного интенсивнее, и некоторые снаряды пролетали совсем близко.
Бесстрашная Алка, в очередной раз нагнувшись за камушком – вдруг ойкнула, схватившись за поясницу. И резко присела на корточки, от боли сквасившись в гримасе. На раненой Алкиной ноге заметно наливался синюшностью огромный синячище.
Лёнька, загораясь местью, подобрал снаряд, попавший в Алёну. И посильнее раскрутив его, прицельно направил в самую гущу стана злорадствующих врагов.
Спустя секунду-другую на той стороне – та самая фигура, запустившая его сюда – схватилась вдруг за адекватное место и с воплями повалилась на землю. Нападавшая шайка сразу прекратила обстрел и кучкой собралась вокруг предводителя, катающегося от боли по траве.
Инцидент был исчерпан. Каждая из сторон поняла опасность грозного вооружения и чем оно грозило.
Алкин синяк был отомщён. И собратья подхватили раненую боевую подругу, повисшую на их руках, и понесли её подбитую вглубь тыла, к себе в лагерь в Лёнькин дом. …Не забыв попутно прихватить, нанизанный на пруток, скудный сегодняшний улов.
Алёнка держалась молодцом – совсем не хныкала, только изредка морщилась от боли. Путешествие на руках товарищей ей явно понравилось. Она уже не постанывала и не корчила болезненные гримасы, а весело посматривала благодарными глазами на «медбратьев-санитаров».
Друзья притащили подружку к Лёнькиному подворью. Но не донесли изрядно тяжёлый груз до хаты. Заметно подустав, они зарулили в ближайшее строение – в покосившуюся старую баньку. И взгромоздили Алку на полок.
– Больно? – участливо поинтересовался Лёнька, отдышавшись.
Алка с грустью осмотрела своё ранение. На видном месте красовалась внушительных размеров синюшная ссадина.
– Ага, – кивнула Алёна, притворно скуксившись.
– Полечить бы надо, – деловито заметил Семён.
– Лечите, – согласилась пациентка.
Семен закатил глаза в потолок. И подумав недолго, сорвался наружу. Через минуту он вернулся с огромным листом подорожника в руке. Чуток помешкав, он плюнул в пыльный лист и деловито пришлёпнул лекарство на больное место, предвещая выздоровление заговором:
– До свадьбы заживёт!
Алёнка сразу повеселела, благодарно выздоравливая.
– Спасибо, мальчики, вылечили.
А меж пацанами вдруг пробежала собака.
Шкода виновато вильнула хвостом, и понуро опустив серьёзную морду, подобострастно побрела к выходу.
…В проёме двери предбанника, подбоченясь, стояла нахмурившаяся бабка Марья.
– Вот вы где, негодники! Везде обыскалась. Вас только с собаками искать, – погладила она невольную предательницу. И, заметив Алкину рану, озадачилась подозрениями: – Что такое?!
У мальчишек слов для оправдания не нашлось, одни слюни. Одним словом – не уберегли.
И нахмурившаяся бабушка, подобрав валяющийся в углу берёзовый веник, с грозным видом протиснулась в узкую дверь предбанника!.. Заслонив своим тучным телом единственный путь для отступления.
