Потому у нас, собравшихся под дверью деканата, имелась одна мечта на всех: отловить аспиранта и вреза… то есть попросить поставить зачет.
Двинулись дружной толпой.
Вадик обнаружился на кафедре. Облокотившись о стол, он занимался архиважным делом: клеил очередную студентку.
Мы оторвали его от первого этапа процесса размножения – ухаживания – и потребовали автографов. Атаковали аспиранта прямо как фанаты своего кумира. Студентка испугалась, пискнула, что зайдет потом, а мы выстроились в подобие очереди. Увы, меня за меня не признавали напрочь и норовили оттереть в конец. В итоге, когда дошла очередь до бедной Кати Скрипки, в кабинете осталась собственно я, Вадик и еще пара студентов. Я протянула зачетку, внутренне подобравшись.
Аспирант небрежным движением руки открыл красную книжечку, а потом поднял взгляд. И надо ему было уточнить, кому именно он ставит зачет? До этого дюжине студентов не глядя подмахнул.
– А вас я на своих занятиях ни разу не видел, студентка…. – тут он посмотрел на первую страницу с фото и фамилией. Повисла пауза. Сглотнув, Вадик ошарашенно выдал: – Скрипка?
– Она самая. И занятия я не прогуливала, – сказала я сухо. Ноль эмоций, фунт равнодушия.
Когда-то я мечтала, чтобы этот гад посмотрел на меня вот так, с восхищением, удивленно, словно только что прозрел. А сейчас… Сейчас Вадик был досадной помехой между мной и морем.
Заинтересованный мужской взгляд блуждал по моему лицу, затем спустился чуть ниже, в вырез кофты и завяз там, как дэу матиз в болоте: основательно и надолго.
Мне захотелось срочно купить оберег от похотливых кобелей. Желательно огнестрельный. Но увы, труп зачет не поставит. А жаль.
– Может быть, чаю? – голос Вадика прозвучал неожиданно хрипло, словно у аспиранта резко пересохло в горле.
– Нет, спасибо, я уже отчаялась, – мило улыбнулась бывшему, матеря его про себя на все лады.
Ну что стоит просто расписаться в зачетке? И дело с концом.
– Отчаялась? Скорее преобразилась. Ты удивительно красива. Я даже и подумать не мог… А сейчас увидел тебя и понял, что был неправ, – начал переобуваться в полете этот кобель и тут же рванул с места в карьер: – Как ты смотришь на то, чтобы возобновить наши отношения?
Казалось, что он позабыл об оставшихся на кафедре студентах, о преподавателях, что сидели за другими столами. И как я год назад могла влюбиться в такое? Рыдать ночами в подушку, мечтать, что вот случится обязательно что-то такое, и он поймет, вернется…
Ну, случилось. А мне уже до бывшего, как андроиду до пингвина, причем линуксовоского. А бывший тем временем оправдывал народную мудрость, что мозги даны всем, но не каждый разобрался с инструкцией по их использованию: Вадик усердно пытался склеить ту, которую сам же и бросил.
Захотелось наградить аспиранта. О души так, увесистой плюхой по его смазливой морде. Но ведь не поставит зачета, гад. Потому я лишь мило улыбнулась, похлопала ресницами и прощебетала:
– Вадик, сначала стоит подумать про зачет, а потом уже про всякие любовные глупости… Иначе ты рискуешь вместо интересного вечера получить на свою голову три ведра соленой воды. А в них немудрено и захлебнуться, причем еще до получения удовольствия.
– Это как? – не понял бывший.
– Ну или четыре… – меня было вопросами не сбить с выбранного курса. – Сколько уж наплачет девушка, который злой преподаватель не поставил зачет.
Вадик намек понял и расписался. Тут же, не глядя в зачетку. Я даже слегка расстроилась. Могла бы в этот момент подсунуть ему дарственную на все его имущество, и он бы так же ее подмахнул. За автографом последовала коронная фраза:
