И действительно, он был прав: через несколько минут раздался звук приближающегося транспортного средства.
– Послушай, беги вон в тот, соседний угол. Я прикрою тебя, – скомандовал Симмонс. – Не стреляй, пока мы не сможем проверить, кто они. Если это немцы, подожди, пока я начну стрелять, а потом стреляй, если хочешь, тоже.
Джон кивнул в знак согласия.
– Только помни, Смит, – сказал Симмонс. – Веди себя разумно и считай каждый выстрел.
Симмонс поднял свою винтовку, направив ее в сторону дороги, по которой навстречу им двигался автомобиль.
– Дождись моей команды…
Прошла пара секунд.
– Беги!
Как можно быстрее Джон пробежал через перекресток, пригнувшись настолько низко, насколько мог, чтобы свести к минимуму опасность того, что его могут заметить. Добравшись до противоположной стороны дороги, он упал на землю, повернувшись лицом к приближающемуся грузовику.
Джон уперся локтями в грязь, поднял винтовку и сбросил предохранитель. Как ни старался, он не смог отыскать Симмонса, который очень хорошо замаскировался. Джон, однако, не был уверен в том, что у него получилось спрятаться также хорошо.
Несмотря на страх, в крови Джона начал бурлить адреналин. Прежде он никогда не участвовал в потенциально смертельной перестрелке и никогда не думал, что окажется в настоящем военном времени. Свое идеальное будущее он всегда представлял так: он отдыхает в гостиной с женой и детьми после долгого рабочего дня в офисе. Ввязаться в перестрелку во Второй мировой войне и к тому же участвовать во вторжении еще большего масштаба никогда не входило в его планы. Но когда он лежал в грязи недалеко от французского пересечения дорог, он понял, что у него нет другого выбора и нужно как-то выбираться.
Джон спокойно и глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы взять себя в руки. Хотя Джон никогда не зависел от адреналина так, как Спенсер, он, по крайней мере, немного поучился стрельбе в тирах благодаря тому, что его туда притаскивал его друг из Техаса. Хотя стрелок из Джона был не самый лучший, он был уверен, что сможет справиться с ситуацией, когда начнется бой. Сложность была в том, чтобы понять, что в неподвижную цель гораздо легче попасть, чем в движущуюся.
Машина, наконец, доехала до перекрестка и остановилась. Джон не мог точно сказать, какое именно транспортное средство было перед ним, но общий силуэт напоминал немецкий полугусеничный бронетранспортер, в который обычно помещалось 10 солдат в дополнение к команде из двух человек.
Небольшой немецкий патруль, похоже, сделал небольшой перерыв, и солдаты выбрались из машины. Некоторые из них были безоружными. До Джона донеслись смех и веселая речь, хотя он не мог точно понять, о чем они говорили.
– Двенадцать против двоих, – подумал Джон. Их шансы были явно малы, а единственным шансом на успех был для них элемент неожиданности. Немцы, вероятно, не ожидали, что двое американцев в засаде окажутся прямо перед ними на перекрестке.
Симмонс мог решить открыть огонь в любой момент, и Джон на всякий случай прицелил ружье на ближайшего немца, который небрежно прогуливался возле переднего капота немецкой машины.
Чтобы скоротать время, Джон начал считать, ожидая сигнала и все время наблюдая за своей целью.
Раз… два… три…
Не успел он досчитать до шести, как внезапно услышал знакомую очередь из пулемета Томпсона. И даже не одну, а две.
Один немецкий солдат упал до того, как оставшиеся смогли побежать назад к машине, чтобы укрыться в ней, и к своему оружию. Те, кто держал оружие в руках, ответили нападавшим огнем из MP 40.
