Курс молодой стервы - страница 26

    Света задумалась – надо же, неженкой - мороженкой стала! Обвинения мужа она в последнее время не воспринимала близко к сердцу, понимая, что беспочвенны и цель у них одна – выбить слезы. Будто они ему, как шамаханской царице из мультика про богатырей, давали волшебную силу. С Аксиньей было сложнее – нужно было понять, это просто наезд или на самом деле, она не то написала.    

     Но эти размышления не мешали ей понемногу превращаться из гусенички в легкую бабочку. Она каждый день находила повод порадоваться. И каждодневной радостью был Филимон. Черный проказник, который пытался изобразить из себя солидного джентльмена.

     Он не качался на шторках в ее отсутствие – во всяком случае, не было видно следов преступления, - не отмечал какашками полюбившиеся места, и вел себя чинно и благородно. За прошедшие дни он отъелся, шерстка залоснилась, а выражение мордочки приобрело не по годам нагловато – снисходительное выражение. Что –то типа «Царь. Просто царь...». Однако, как любой детеныш, он настойчиво требовал ласки и внимания.

    И едва только Света открывала дверь в комнату, где он, как в засаде, должен был сидеть безвылазно, черный мини - торнадо начинал скакать по комнате.

     И в финале этого паркура запрыгивал на коленки хозяйке и слюнявил ей кофту.

     Тоска, зеленой удавкой, затягивала петлю переживаний. Несколько дней – и Филимона здесь быть не должно. От этих мыслей становилось горько и обидно. Кто-то рождается с золотой ложкой во рту, а у нее даже нет средств поменять свой уголок на квартиру с более лояльными соседями и владельцами.

     И чтобы еще раз доказать, что антивезение Светы все еще при ней, Судьба, словно в насмешку, лишила ее и этих нескольких дней.

     Едва она успела прийти домой, как в комнату ввалился центнер негатива.  Приехавшая раньше соседка начала орать не своим голосом, требуя немедленно убрать инфекцию.

     - Девай куда хочешь, иначе я звоню хозяйке, и она тебя вышвырнет вместе с этим…, - соседка Светы была озлобленной, замотанной жизнью немолодой женщиной, вынужденной кормить безработного супруга и довольно взрослых балбесов, оставшихся в глубинке. Ее работодатели категорически запретили приближаться к животным, потому что у младшего ребенка аллергия.

      Света, глотая слезы, собрала накопившееся небогатое кошачье приданое, запихнула в пакет, самого Филимона засунула за пазуху и выскочила из квартиры. Душа разрывалась от отчаяния и невозможности что-то изменить. Оставить в коробке в подъезде? Так нет никакой гарантии, что кто-нибудь не вышвырнет. Слабой тенью мелькнула крамольная мысль. Бизнес - центр еще открыт,  в издательстве, наверняка все разошлись, она попросит ключ на рецепшене, скажет, что нужно доделать кое-что. Выгонять ее точно не прийдут. А завтра пойдет на подработку в метро, возьмет  с собой  и попробует найти добрую душу, которая с газетой возьмет ее сокровище. От этой мысли черная тоска сдавила душу, будто пытаясь выжать из нее волю к жизни. А если она ошибется, и доверится какому-нибудь изуверу, который сдаст ее единственного друга на живодерню? А если никто не возьмет? Две ночи она сможет прятаться в кабинете. Но в воскресенье – крайний срок. У Фила должен появиться новый хозяин.

    Непроизвольно слезы снова потекли по щекам. Она вытащила притихшего, будто все  понимающего  зверька из – за пазухи , поцеловала его мокрый нос.