– Топография, – просиял тот, как звездочки на его погонах.
Звание капитана он недавно получил, не потускнели еще звезды и не затерлись об шинель.
– Хм-м, – генерал одобрительно покачал головой и, повернувшись к сопровождаемым (начальнику школы и его заму по методической работе), добавил. – Топографию уважаю. Вы прямо как знали, сюда сразу меня привели.
Начальник школы развел руками – мол, никакого умысла, чистое совпадение.
Проверяющий же подошел ближе:
– А это что у вас?
И, заметив разложенные на партах бумажные «портянки», стал с интересом их разглядывать.
– Карты местности, товарищ генерал, – еще больше засиял капитан и украдкой улыбнулся начальнику школы, мол, усё в порядке, шеф. – На них изображен план учебной территории со всеми постройками.
– Карты? Сами рисуете? – Прохоров приподнял кустистые брови. – Похвально. Каждый сотрудник в полевых условиях должен уметь схему местности составить. А ну-ка посмотрю…
Генерал пошел между рядов. Разглядывал цветные картинки. Чем дальше он проходил, тем сильнее морщины врезались в его лоб, и тем тяжелее становился его взгляд. Фронтовик мрачнел на глазах.
Препод семенил за генералом, ловя каждое его движение. Но проверяющий молчал. В воздухе повисла тишина. Только гулкие шаги генерала эхом отдавались по аудитории.
Топограф наш достал носовой платок и вытер лоб, продолжая недоуменно наблюдать за проверяющим. Наконец, генерал дошел до меня и глянул на измятый лист с кривыми схемками и кособокими значками.
– Встать, рядовой! – скомандовал он мне.
Я поднялся в ожидании взбучки и уже приготовил в оправдание пару фраз про ночной наряд и врожденное отсутствие художественных талантов.
– Покажи свою карту аудитории! – приказал проверяющий.
Я развернул наспех состряпанное художество и продемонстрировал мое достижение всем. Вроде бы начальства я давно не боялся, но все-таки быть почетным идиотом всей группы было неприятно. А вот топограф втянул голову в плечи.
И тут генерал взорвался:
– Что за бабские рисунки?! Устроили тут кружок рисования! Мать вашу! Где вы такие карты видели?! Вы в полях под дождем будете цветными карандашами и по линеечке чертить?! Нет! На хрена все эти украшательства и завитушечки?! Вот один нормальный курсант! – генерал кивнул на меня. – Вот так должна выглядеть настоящая полевая карта! Информативно, понятно и просто! Развели тут артель художников! Потемкины! Переделать все!
– Есть переделать, – промямлил ошарашенный препод.
Прохоров похлопал меня по плечу:
– Как фамилия, курсант?
– Петров, товарищ генерал.
– Молодец, Петров! – он пожал мне руку. – Далеко пойдешь. Так держать.
И ушел. Что-то там дальше, наверное, проверять. А немая сцена длилась еще несколько минут…
* * *
Вот уже третий месяц тянулся день сурка. Большого такого и жирного. Подъем в шесть тридцать, построение, учеба, снова построение, опять учеба, стрельбы, занятия по физо, тренировки по самбо, ужин, вечерние песни под гитару (в каждом взводе оказалось минимум по три дворовых гитариста), несколько партеек по-тихому в карты или теперь уже традиционная борьба на руках (новым развлечением прониклись все), а в десять отбой. Утром все заново. Взвод, подъем! И понеслось.
Некоторое разнообразие в строевую жизнь вносили наряды. Их оказалось великое множество. Наряд «хлеборезка», наряд «посудомойка», наряд «овощечистка» (не самый лучший – почистить надо было четыре пятидесятилитровых бака картошки и морковки), наружные наряды в помощь УВД.
