Костян Матвеевич, не дав Уткину ответить на приветствие, сам соблюл формальности и произнес:
– Давайте, раз уж беда такая приключилась, я вас познакомлю без выкрутасов, по-бырому. Это Степа Уткин, мой друг из Курска, журналист, а это Ольга Иванна – Ольга Иванна заулыбалась и поправила челку – и Зинаида вот.
Зинаидка очень похожа повадками на Прасковью, заметил Уткин, видя, как та пристыжено закивала. Обобщая в уме первые впечатления, он был готов поспорить, что еще какой-то десяток лет назад все эти трое были очень даже лакомыми кусочками.
– Ну и что мы имеем? – спросила Ольга Иванна. Покажите брюки-то. И поставила на стол жестяную коробку, из-под крышки которой свисали разноцветные нитки.
– Да вот же они, – Уткин протянул ей брюки. – Я на табуретку сел – они и лопнули по шву.
– Батюшки! – произнесла, вертя в руках брюки, Ольга Иванна. – Ткань-то старая совсем. Тут даже шов не восстановишь. Глянь, Зинк!
Брюки перекочевали к Зинаидке. Та внимательно оглядела место, где раньше был шов, и робко сказала:
– Я могу только заметать вручную, на машинке не получится. Ткань держать не будет. Прасковья сказала, у вас важная встреча какая-то?
– Ну да, – опять соврал Уткин.
– Если пиджак сверху надеть – видно не будет. Я ниткой в цвет попаду – и не будет видно. Даже и без пиджака, наверное, не заметят. Только вы ноги в стороны не расставляйте, если на стул сядете. А стоя – так вообще не заметят.
– Правда?! – изобразил радостное удивление Уткин. – Вот вы меня обяжете!
– Долго зашивать? – спросил Зинаидку Костян Матвеевич.
– Чтобы хорошо – час, может, дольше…
– Лады. Садись к окну, там посветлее, а мы чайку попьем, а, бабы? Степан?
– Хм… Тогда и Альбинку зовите, раз такое дело, – постановила Ольга Иванна. Собираться – так уж вместе.
– Пойду ее крикну, – предложила Прасковья, будто стремясь загладить вину за свой визит к Матвеичу, хотя по графику имела на него полное право. – Тем более у меня-то чай налит, вернусь да и подогрею, а вы себе тут сами, да, Костян?
– Разберемся, разберемся. Иди. И без Фартука не приходи! – пошутил хозяин.
…Когда в кухне появились Альбинка-Фартук с гонцом Прасковьей, Уткин уже властвовал над умами новой компании, – вещал о журналистике.
– А, здравствуйте, – кивнул он вошедшей.
– Я вас помню, – заносчиво, как и в первый раз, ответила Альбинка. – Говорят, у вас с одеждой что-то стряслось.
– И я вас помню. А с одеждой – вот, помогают уже. Надеюсь, все будет в порядке, – Уткин кивнул на Зинаидку, которая на руках обметывала шов. – О чем я говорил? – Уткин вновь обратился к сидящим. – Да! Зарубите себе на носу: Уткин – фамилия чисто журналистская.
– Да как Уткин может быть журналистская? – закипятилась, вернувшись к спору, Ольга Иванна. – Птичья! Чисто птичья.
– А вы подождите. Знаете, что такое журналистская утка?
– Не знаем, университетов не кончали. Что-то слышала. Новость необычная, что ли?
– Правильно! Новость! – покосился Уткин на ходящую ходуном грудь спорщицы.
– А этимологию этого выражения знаете?
– Чего? – нахмурилась Ольга Иванна.
– Объясняю. Вернее будет так: скандальная новость, – закончил мысль Уткин. – А этимология – это значит, откуда то или иное слово, а в нашем случае выражение, произошло. Вот Матвеич у нас наверняка на охоту ходил. Да, Матвеич?
– Не ходил, но знаю малость про охоту. А сам не охотник.
– Ну, а что такое подсадная утка, знаешь?
– Так кто ж не знает? Знаю, конечно.
