Кусака - страница 23

Но не успел он вытащить сигарету, как краем глаза уловил какое-то движение. Он посмотрел направо, на дом Хурадо, и увидел стоявшего в дверях парнишку.

Они уставились друг на друга. Время шло. Потом рука Вэнса пошевелилась, словно у нее были собственные мозги, и он опять надавил на клаксон. Вопль гудка эхом разнесся по Второй улице, отчего все собаки по соседству встрепенулись, залившись неистовым, бешеным лаем и воем.

Мальчик не шелохнулся. Он был в черных джинсах и рубашке в синюю полоску с короткими рукавами; одной рукой парнишка удерживал открытую дверь-ширму. Вторая, сжатая в кулак, свисала вдоль тела.

Вэнс еще раз придавил гудок, дав ему возможность стонать шесть долгих секунд. Собаки подняли сущий ад. Тремя домами дальше из дверей выглянул какой-то мужчина. На крыльце другого дома появились двое ребятишек, они стояли и смотрели, пока какая-то женщина не загнала их обратно в дом. Когда шум утих, Вэнс услышал несущуюся из дома напротив испанскую ругань (здешний малопонятный жаргон казался шерифу сплошной руганью). А потом мальчишка отпустил дверь-ширму, и та захлопнулась, а сам он спустился по просевшим ступенькам крыльца на тротуар. «Давай, петушок! – подумал Вэнс. – Давай, давай, только устрой что-нибудь!»

Парнишка остановился прямо перед патрульной машиной.

Роста в нем было около пяти футов девяти дюймов, на смуглых руках играли мышцы, черные волосы Рик зачесывал назад. Глаза на темно-бронзовом лице казались черными-пречерными… только это были глаза не восемнадцатилетнего юноши, а немолодого, слишком много изведавшего человека. В них светилась холодная ярость – как у дикого зверя, учуявшего охотника. Оба запястья охватывали черные кожаные браслеты, усаженные мелкими металлическими квадратиками, ремень тоже был сделан из проклепанной кожи. Парень пристально смотрел на шерифа Вэнса сквозь ветровое стекло, и оба не двигались.

Наконец мальчик медленно обошел машину и остановился в нескольких футах от открытого окошка Вэнса.

– Какие-то проблемы, дядя? – спросил он на смеси величавого выговора Мехико с грубой невнятицей, характерной для западного Техаса.

– Я патрулирую, – ответил Вэнс.

– Патрулируешь перед моим домом? На моей улице?

Еле заметно улыбаясь, Вэнс снял темные очки. Его глубоко посаженные светло-карие глаза казались слишком маленькими для лица.

– Захотелось съездить и повидаться с тобой, Рики. Пожелать доброго утра.

– Буэнос диас. Что еще? Я собираюсь в школу.

Вэнс кивнул.

– Выпускаешься, а? Небось, будущее-то расписал как по нотам?

– Я отлично разберусь.

– Да уж. Скорей всего, кончишь уличным толкачом наркоты. Хорошо, что ты взаправду крепкий омбре, Рики. Ты, может быть, даже научишься наслаждаться житухой в тюряге.

– Если я попаду туда первым, – сказал Рик, – то позабочусь, чтоб педики узнали: ты на подходе.

Улыбка Вэнса полиняла.

– А это что должно означать, умник?

Парнишка пожал плечами, глядя в пространство вдоль Второй улицы.

– Дядя, у тебя скоро будет облом. Рано или поздно легавые штата повяжут Кейда, и ты станешь следующим. Правда, он может смыться за границу, а свою парашу оставит тебе. – Рик уперся в Вэнса глазами. – Кейду второй номер ни к чему. Что, сам не допетрил, мозгов не хватило?

Вэнс сидел совершенно неподвижно, с сильно колотящимся сердцем, а в дальнем уголке сознания начинали шевелиться неприятные воспоминания. Он не мог ударить Хурадо в живот – не только потому, что Хурадо был предводителем Гремучих змей, причина крылась глубже, на более инстинктивном уровне. Когда мальчишкой Вэнс жил с матерью в Эль Пасо, ему приходилось ходить из начальной школы через пыльный, жаркий, грязный Кортес-парк. Мать Вэнса днем работала в прачечной, их дом был всего в четырех кварталах от школы, но для него это путешествие превратилось в сплошную нервотрепку, в поход через жестокую ничейную землю. В Кортес-парке околачивались мальчишки-мексиканцы, и с ними – здоровый восьмиклассник Луис, у которого были такие же черные непроницаемые глаза, как у Рика Хурадо. Эдди Вэнс был жирным и медлительным, а дети-мексиканцы бегали, как пантеры, и наступил ужасный день, когда они окружили его, галдя и крича, а когда он заплакал, стало только хуже. Они швырнули его на землю и раскидали учебники. Другие ребята-гринго смотрели на это, но были слишком напуганы, чтобы вмешаться, и тот, которого звали Луис, потащил с Вэнса штаны – прямо с попки, с ног сопротивляющегося мальчугана, а остальные держали, пока Луис не стащил с Эдди трусы. Их напялили Вэнсу на голову, как надевают торбу с овсом лошади, и пока полуголый толстый мальчишка бежал домой, мексиканские ребята визжали от смеха, издевательски крича: «Бурро! Бурро! Бурро!»