А сейчас почему-то становится страшно, что это больше не повторится. Андрей очнётся и поймёт, что ему не нужна мать-одиночка с тремя детьми, которая, скорее всего, ещё и старше его лет на пять. Ира для себя решила, что если их встреча ещё раз состоится, то она расскажет Андрею сразу же и о старшем сыне Ване, и о том, что ей летом исполнилось целых 29 лет. Мысли становились мрачнее, и счастливое будущее улетучивалось. А, ведь, они ещё даже не успели перейти на «ты», всё сидели и выкали друг другу. И в этом было какое-то очарование.
Ира решительным глотком допила свой остывший кофе и запретила себе думать о плохом. Ведь, сейчас ей предстояло заниматься любимым делом, а печь тортики с плохим настроением нельзя категорически – ничего не получится, продукты перепортишь, да и заказчиков подведёшь. Ирина взяла ноутбук, зашла на свою страничку в соцсетях, проверила сообщения, ответила на несколько вопросов о стоимости её «творений» и свободных датах для заказов. Поблагодарила за добрые отзывы заказчиков, уже отведавших её торты, оценила «классами» фото, где счастливые малыши задувают свечи на тортиках, сделанных руками Иры. Открыла одно из сообщений и ещё раз напомнила себе, что ей сейчас предстоит сварганить. Дети заказчицы Галины задумали удивить маму трехъярусным тортом с большими лилиями. Завтра к десяти часам утра торт должен быть готов.
Ирина закрыла ноутбук, глянула на часы – 23—35, и подошла к зеркалу. Надевая поварскую шапочку и пряча под неё волосы, Ира улыбнулась своему отражению и сказала громким шёпотом: «Всё будет хо-ро-шо!» Эта фраза всегда придавала ей сил, она очень верила ей, пока один знакомый не поведал, что у этих слов есть продолжение: «Всё будет хорошо или не будет». Теперь первую часть фразы Ира произносит неуверенно вслух, а внутренний голос обязательно громко и ехидно её продолжает.
Торт был готов к пяти часам утра. Он получился высоким пятикилограммовым и царственно красивым. Медовые коржи были воздушными, не осели, а лилии настолько удались, что Ирина сама ими восхитилась, хотя всегда очень критично оценивала свои творения. Вымыв гору посуды, стараясь по привычке делать это тихонько, не разбудив детей, Ира сделала фото своего торта для альбома в соцсетях и аккуратно, еле подняв, убрала его на комод повыше.
Как всегда в это время проснулся Тимоша. Мамочка, готовая к этому, напоила сыночка из бутылочки, переодела и уложила досыпать. Заведя будильник на половину десятого, обняв подушку, представляя, что это Андрей, Ира крепко заснула.
– Мама, мам, мамочка, – услышала Ира сквозь сон, – мамуль вставай, – шептала на ухо Ире Машенька.
– Что, уже за тортом пришли, а будильник? – выпалила скороговоркой сонная Ира.
– Не, не пришли ещё. Тут к тебе сам… торт пришёл. Выйди, только халатик накинь, – шептала Машуня, поправляя маме волосы в хвостик.
– Маш, что случилось, кто там, наши с дачи так рано вернулись?
– Иди, давай уже, халат-то застегни.
Встревоженная Ира робко вышла из своей спальни и увидела того, о ком последнем думала, засыпая. Андрей стоял в коридоре с тортиком в коробке и большим букетом крупных ромашек.
– Доброе утро! Мне вчера так понравилось вместе с Вами ужинать, что я прошу Вас со мной позавтракать. Вы едите на завтрак торты с курагой и розочками?
Больше всего Ире хотелось сейчас подскочить к нему, обнять крепко и сказать, что она ест торты и с розочками, и даже с коробочками, лишь бы с ним вместе.
