Мало кто может все это сразу. Я могу. Балаганы, где женщину распиливают в промежутке между выступлениями клоунов и выходом на сцену Удивительного Человека-Краба, давно остались в прошлом. Я гастролирую с собственной программой, со своими помощниками, костюмерами, и с ассистентками, Бэллой и Донной. Разумеется, это не их настоящие имена, но и Хасан аль Азре ибн Хамир, как написанное на мои афишах, тоже не настоящее имя.
На сцене я делаю то же, что и все прочие, но делаю это лучше других. Любой может распилить женщину, спрятанную в ящике, и всякий знает, что внутри ящика сидят две женщины. Но сумейте сделать это без всяких ящиков! Я сумел. Когда огромная пила рассекла Бэллу пополам, разорвала ее платье на куски, а она махала руками и посылала воздушные поцелуи, нескольких дам пришлось вынести из зала на руках.
На номере с гильотиной из зала порой выносили мужчин. Я выкатывал на сцену настоящую гильотину, и каждый мог проверить ее нож, убедиться в его остроте. Помощники крепили мою голову прямо под лезвием, а под подбородок подсовывали дыню. Бэлла дергает за веревку, нож падает, проходит сквозь мою шею и рассекает дыню пополам! Но не шею, разумеется, я остаюсь жив, дети визжат, мужчин выносят из зала, все счастливы.
Любой может проткнуть ассистентку мечами. Девушка сидит в ящике, фокусник втыкает в него мечи, девушка остается невредима, но все знают, что внутри ящика полно места, и она просто увернулась от мечей. В своем лучшем номере я пронзил ассистентку шпагой. Всего одной, но зато и это я сделал без ящика, на глазах у всех.
Мне всегда нравилось создавать иллюзию смерти. Есть что-то завораживающее, на самом деле волшебное, в тот моменте, когда шпага протыкает живот красотки Бэллы. В это время я понимал, что живу не зря, и все это не просто шоу. У моих представлений есть цель, хотя пока я не понял, какая.
Номер со шпагой я всегда ставил в конец представления. Бэлла, одетая в воздушное платье, открывающее роскошный вид на ее грудь, но хорошо скрывающее живот, выходила на цену. Я привязывал ее руки и ноги к прочным стойкам, а Донна выносила шпагу. Любой зритель мог выйти и убедиться, что шпага настоящая, прочная и острая, а веревки держат Бэллу очень крепко, без всякого обмана. Никакого обмана и не было – в этот момент.
Донна отдавала мне шпагу, я прижимал ее к животу Бэллы, и под торжественную музыку вонзал ее тело. Шпага проходила насквозь и выходила из спины, покрытая кровью. Белла без сил повисала на стойках, дамы ахали, дети плакали, а я вынимал шпагу из тела Бэллы, и та «воскресала», живая и невредимая.
Донна снова забирала шпагу, и любой мог еще раз убедиться, что она абсолютно настоящая и безукоризненно острая. Шпагу потом продавали с аукциона, и обычно цена была впечатляющей. Многие платили за самую обычную шпагу, надеясь найти в ней разгадку трюка. Они всегда думают, что могут раскрыть секрет, но они слепцы, которые не замечают главное.
Простофили уверены, что ассистентка просто радует их глаз и помогает фокуснику, который делает трюк. Зрители поумнее понимают, что ассистентка, красивая, ярко освященная и скудно одетая, всего лишь отвлекает их внимание. Они хотят понять, в чем секрет, и во все глаза следят за руками фокусника, не обращая внимания на ассистентку, и пропускают всю суть. И только настоящие знатоки знаю, что внимание отвлекает сам фокусник, а весь трюк делает ассистентка, причем задолго до того, как зрители начинают присматриваться, стараясь понять, в чем подвох.
