Так всегда в жизни: мы-то стараемся, строим планы,
готовимся к одному, а судьба преподносит нам совсем
другое. Начиная с ненасытного завоевателя, который
способен проглотить весь мир, и кончая смиренным
слепцом, которого ведёт собака, мы все – игрушки её прихотей.
И, пожалуй, слепец, который идет за собакой, следует более
верным путем и реже бывает обманут в своих ожиданиях,
чем тот, первый слепец со всей его свитой.
П. Бомарше
Проснувшись, остаток ночи я думала об этом человеке и о том, что он значил для меня в прошлой жизни. А он определённо что-то значил. Моё сердце продолжало биться слишком взволнованно, хотя я уже лежала в своей кровати, заботливо укрытая пледом. Моё сознание продолжало кружиться у неизвестного пустыря лихорадочно и безустанно. Слишком глубоко образ светловолосого парня впечатался в разум. Почти как цвета циклов. Значит ли это, что он причинил мне боль раньше? Мог ли он вообще причинить мне боль? И почему я приравнивала его к циклам?
С моим появлением в этом мире, количество вопросов росло слишком быстро, но ответа ни на один из них я так и не находила.
Как там сказал Юст… Нужно меньше думать? Знать бы ещё, как это сделать. Вопросы, вопросы, вопросы…
Я села на кровати и обхватила колени руками, упершись в них подбородком. Мне было холодно, продолжало морозить от безжалостного ветра пустыря, от серых глаз с плясавшими в зрачках молниями. Непомерно много мыслей о простом видении, таких спутанных мыслей. Воспоминания манили, хотелось закрыть глаза и снова увидеть его невысокую фигуру и светлые мечущиеся на ветру волосы. Мне стало неожиданно одиноко и до отчаяния грустно. В глазах встали неизвестно откуда взявшиеся слёзы, а сердце больно сжалось от нехорошего предчувствия. Что-то совет Юста не действовал, и не думать совсем не получалось. От этого всё становилось только сложнее. Дыхание слегка перехватило, и мне отчаянно нужно было…
Дверь распахнулась, и он возник на пороге в серых пижамных штанах, белой майке и босиком. Растрёпанный, сонный и взволнованный. Какой-то совсем домашний, Юст не был похож сейчас на грозного хранителя порядка. Не был похож на того сурового воина, в облике которого я его впервые увидела.
– Что произошло? – спросил он хриплым со сна голосом.
– Ничего, – только и смогла сказать я, ошарашено разглядывая его взволнованное лицо. Он прошлёпал босыми ногами в комнату и сел на мою кровать.
– Я почувствовал, что нужен тебе. Ты разве не звала? – спросил он, всё ещё взволнованно и стёр подушечкой большого пальца слезу с моей щеки.
– Нет. Точнее не то чтобы… просто плохое предчувствие. Может, потому что это первая ночь вне капсулы. Не знаю. Прости.
– Ничего страшного, – с облегчением выдохнул он, беря меня за руку. – Ты вся ледяная.
Юст начал греть мои ладони в своих, и я не смогла сдержать благодарной улыбки.
– Спасибо, – прошептала я его склонившейся над моими руками макушке. – За то, что волнуешься, и за то, что пришёл.
Он поднял на меня удивлённый взгляд и улыбнулся в ответ:
– Это нормально, ведь ты – моя пара, – сказал он тоже шёпотом. – Я всегда буду волноваться за тебя.
– А это нормально, что ты меня почувствовал? – спросила я снова.
Он нахмурился и выпустил мои руки.
– Не знаю, – честно ответил он. – Надо будет спросить у старших.
– Не надо, – слишком торопливо перебила я, и, увидев его удивление, постаралась как-то реабилитироваться: – Не думаю, что это плохо. Да и вреда никакого принести не может. Потому давай оставим это между нами.
