Кустырь - страница 13

Так же как на стройке или лесозаготовке, там, где есть рабочее содружество, у городских сумасшедших было принято помогать друг другу, пусть и до определённого предела. Еду просить или деньги было табу, также как и отказывать в небольших просьбах. Самурай, кряхтя, вылез из зарослей крыжовника.

Они нашли мужичка на том же месте, и пока Самурай хлопал его по щекам, стараясь привести в чувство, Тележка собрал раскатившиеся продукты в пакет и поставил себе в тележку, демонстративно отдельно от найденного ранее. Законная добыча, тут понимать нужно.

Пьяный мычал и отворачивался, так что пришлось поднатужиться и вести. Потом догадались облокотить на тележку как на ходунки, придерживая с двух сторон, постепенно продвигать вперёд. Спустя минут двадцать мучений достойный сын Бахуса начал немного приходить в себя и икать.

– Если он мне обрыгает добро – сразу бросаем его в траву, надоел.

Самурай согласно побурчал.

Мужик, подойдя к домам, слабо махнул налево, а потом ещё раз налево. Подошли странной процессией к калитке, покликали. Из соседнего дома выскочила тётка и, жестикулируя веником, начала орать. Из дома, на который показал мужик, опасливо выглянула другая женщина.

Городские сумасшедшие сгрузили страдальца на лавочку и разорвали дистанцию. Намечался серьёзный скандал, подтянулись жители соседних домов. Выяснилось, что мужичок показал на дом соседки, куда и покричали-поколотили доверчивые поводыри.

– От же хлюст! – Тележка досадовал.

Вместо потенциальной награды за спасённого тут можно было разве что получить веником по шее.

Мужчины немного постояли со всеми и пошли прочь. Поравнявшись с зарослями крыжовника, Тележка вынул из честно найденного пару яблок и протянул Самураю. Знал, что тот не возьмёт горошек из-за банки.

Самурай взял яблоки, благодарно кивнул и пошёл дальше в темноту обочины собирать крыжовник.

 С Тележкой Самурая связывала ещё одно событие, не совсем история, скорее наблюдение.

Самурай как-то сидел весной на солнышке возле небольшой колонии сморчков. Как только нашёл их, сразу же почувствовал, что приближается приступ. Чувство сложное, имеющее властную, безотлагательную природу. Как приближение сна, когда в голове ещё есть вялые, медленные мысли перед засыпанием, а тело уже сковало бесчувственность паралича. Все сознание сжимается до птички в крошечной клетке, на грудь давит, и ты засыпаешь, соскальзывая с этой клеткой вниз с края бездны, наполненной густым беспамятным туманом.

То же происходило во время приступов.

Самурай знал по опыту, что у него осталось буквально несколько секунд. Он опустился на подложку из сухих листьев и веток, сквозь которую пробивалась зелёная трава. Подложил локоть под голову так, чтобы перед глазами оказали грибы и пара крокусов за ними, отключился. Во время созерцательного транса глаза у него были распахнуты, но мыслей и сознания в них не было.

Оказавшись так близко к земле с её непрерывным течением жизни, он просто рассматривал подробности, наполняясь её красотой. Ворсинки стеблей крокусов, иголки и кусочки земли в шляпках грибов, муравьи и гусеницы. Всё тут наполнено смыслом и ценностью куда большей, чем в местах жизни людей. Безжизненные новостройки обретали душу только когда вокруг вырастали деревья, птицы начинали прилетать к кормушкам, а на помойки ночью начинали приходить лисы и кошки. Всё бессмысленно без природы, полной особой силой.