Иггельд снова прижался к стене, уворачивался от попыток Черныша схватить его лапами, тогда уж точно залижет до смерти, отбивался, заорал рассерженно:
– Стихни!.. А то не возьму с собой! Непослушных не берут!
Черныш тут же с готовностью шлепнулся толстым задом на землю, застыл, не сводя с Иггельда преданного взора. Иггельд вытерся рукавом, сказал уже не так сердито:
– Ладно, ты – хороший… Сиди-сиди! Не прыгай, сиди. Иначе не возьму тебя полетать над горами… Сам полечу, понял?
Большие выпуклые глаза дракона стали еще огромнее, в них отразилось великое изумление. Иггельд погрозил пальцем, дракон поспешно втянул голову в плечи. Иггельд покарабкался ему на спину, Черныш приподнялся, жадно оглянулся. Иггельд снова погрозил, Черныш послушно сел, но нетерпеливо ерзал костлявым задом, камни скрипели, поднялось легкое облачко мельчайшей каменной пыли.
Дракозники наблюдали за ними издали, приблизиться никто не посмел, потом прибежал запыхавшийся Беловолос, этот подошел вплотную, на Иггельда смотрел снизу вверх влюбленными и преданными, как у Черныша, глазами. Иггельду стало неловко, сказал торопливо:
– Не говорите Апонице, что я прилетал… Или скажете потом, не сейчас.
Двое суток он охотился, хотя теперь проще купить мяса и сыра, пополнил в пещере запасы зерна, дров. На третьи сутки, возвращаясь, обратил внимание, как часто Черныш, уже усталый, заработал крыльями, стремясь достичь долины побыстрее. Шею вытянул, голову поворачивал так и эдак, как бы рассматривая. Иггельд пробормотал:
– Да что там такое?.. Когда же ты научишься говорить!.. Вон Хота и то разговаривает…
Когда Черныш пошел резко вниз, удалось рассмотреть искорку костра и две человеческие фигурки рядом, а под скалой, защищенные от ветра, стояли шесть коней. На траве громоздилась куча вьюков, мешков. Иггельд подал Чернышу знак сесть вблизи, но тот еще раньше изогнул крылья и пошел вниз по суживающемуся кругу. Все-таки он как-то чует мои желания, успел подумать Иггельд, но тут же смутная мысль выпорхнула под натиском сильнейшего удивления: внизу встали на ноги и махали ему руками Беловолос и Чудин, молодые, но уже опытные смотрители драконов!
Иггельд опустил Черныша в сторонке, чтобы не напугать смотрителей, но, едва слез и пошел к ним, Черныш посидел малость и, не ощутив в голосе хозяина жесткости, потихоньку затрусил за ним следом, стараясь не шуметь, не наступать на шелестящие камешки.
Иггельд не понял, почему улыбающиеся ему смотрители начали улыбаться как-то иначе, ехиднее. Потом уловил, что Беловолос смотрит за его спину, оглянулся. Черныш, виновато пригибая голову, крался следом, стараясь двигаться, как неслышная кошечка.
Он не успел гаркнуть, Беловолос сказал торопливо:
– Не кричи на бедного ребенка… ради нашего приезда!
– Да, – поддакнул Чудин, – уважь гостей!
Иггельд пожал им руки, спросил немного встревоженно:
– Ничего не случилось?
– Случилось, – сказал Беловолос. Поймав встревоженный взгляд Иггельда, пояснил: – Ты не поверишь, но твоя дурь оказалась заразительной. По нашим рядам слишком долго гулял слух, какого могучего зверя ты выковал из хилого ящеренка!.. Начались брожения, потом Шварн сказал, что он скоро выберет себе дракончика по нраву и придет к тебе. Ну, если даже осторожный Шварн такое брякнул, то мы с Чудином не такие уж и серьезные… Верно, Чудин? Вот мы двое решились… опередить Шварна. Собственно, мы все трусы, Иггельд. Ты проложил тропу, а мы по ней, за твоей могучей спиной… Принимай нас под свою могучую руку. Мы сейчас приехали повынюхивать, что и как, а если ты не против, то подберем себе по пещерке, а на следующей неделе приедем уже с дракончиками. А ты нам покажешь, как с ними обращаться правильно.
