С этими словами Кузьмич, как заправский наездник залез мне на спину.
Давай направо,– скомандовал он.
Шли мы не долго, несколько раз нам попадались развилки. Дважды Кузьмич открывал потайные двери. Наконец остановились.
– Ничего руками не трогать, – предупредил он, нажав на что-то.
Часть стены отошла в сторону, и мы вошли в довольно большой с каменными сводами подвал. Воздух здесь был другой, и температура отличалась от той, которая была в тоннеле. Подвал доверху был забит обитыми железом сундуками, разного размера. Царская казна- подумал я.
– Открой, – Кузьмич указал на ближний сундук.
С трудом приподняв пыльную и тяжелую крышку, я заглянул туда.
Я стоял и недоуменно озирался. Вместо золота, серебра и драгоценностей, которые я ожидал увидеть, были какие-то черепки и свитки.
– В-остальных сундуках тот же хлам? – С надеждой в голосе, что это не так спросил я.
– Эх, Вовка, неуч ты позорный. Этот, как ты сказал «хлам», дороже злата. Это Библиотека Ивана Грозного. Здесь старинные книги, свитки и даже глиняные таблички из Александрийского маяка, что был в Египте. Всё это Великому Князю, Ивану III Васильевичу, из Константинополя привезла, в качестве приданного, его будущая жена, Софья Палеолог. Она Бабушка Ивана Грозного. Последний перевез, как самое ценное, из кремля в 1571г. и спрятал библиотеку здесь, а сам удалился в Александровскую слободу.
– Неужели так и не кто не знает об этой библиотеке? За столько веков никто не смог её найти?
– Много раз искали и в Кремле, и в Александровской слободе, и здесь. Но как видишь не нашли. А вот люди, которые знают, где она, есть. Как минимум три человека и передают они знания по наследству. Они, эти люди, неприметные, скромные, живут или работают рядом с тайником, чтобы лучше контролировать.
– Почему же они такую ценность не отдадут государству?
– Вся история Российская полна катаклизмов. Москва несчетное количество раз горела, выгорая дотла. Поляки в Кремле сидели, поедая друг друга. Французы грабили церкви, разоряли могилы царей в Кремле. После революции культура вся уничтожалась, как чуждая рабочему классу. Рушили церкви, сжигали иконы и книги. Все ценное, что можно было продать, продавали за границу. А каких-то четверть века назад, фашисты стояли у Москвы. К тому же хранители тайны дают обед молчания, ну вроде вашей подписки о неразглашении, но более суровый. Я слышал, что когда придет время, им разрешат, как бы невзначай, открыть эту тайну. Кто разрешит, я не знаю. Ну пора возвращаться.
Прощаясь, Кузьмич, как бы невзначай спросил.
– Завтра выходной, в школу тебе н надо. Можешь пораньше прийти? Дело одно есть.
Я завсегда за любую движуху. Первый раз он спрашивает не о молоке и хлебе, значит что-то серьезное.
– Что за дело и во сколько мне быть?
– О деле завтра поговорим. Часов в 9 утра сможешь?
– Приду. Молоко с хлебом брать?
– Ну возьми, – сделал мне одолжение Кузьмич.
