«Главный сюрприз» сидел за столом.
Мне и в голову не могло прийти, что следователем окажется молодая женщина. Причем не мощная тетка, «истинная большевичка», в перетянутой ремнями строгой кожанке и с маузером в руках, а совсем наоборот, маленькая, худая шатенка лет тридцати. В меру симпатичная, с резкими чертами лица и тонкими губами без всякого следа помады.
Перед ней на столе – кроме телефона и бумаг – начатая пачка папирос «Пушка», чуть поодаль – стакан чая с одиноким ломтиком лимона да тарелка с парой пирожных.
Спокойно, по-домашнему, прямо как будто заявление пришел писать в деканат. Разумеется, если не обращать внимания на стены да лампу, направленную в лицо по всем канонам жанра.
– Садитесь, пожалуйста, – сказала следователь задушевным голосом, на ее лице явственно проступили симпатия и участие. Пододвинула ближе ко мне пачку. – Курите, не стесняйтесь. Нам с вами надо много о чем поговорить.
Не дожидаясь моего ответа, она вытянула папиросу себе, ловко смяла гильзу и жадно прикурила, вежливо выдохнув дым в сторону.
– Спасибо, не курю, – привычно отказался я, устраиваясь поудобнее.
– Какой интересный молодой человек, даже табаком не балуется, – чуть кривовато улыбнулась следователь.
– Спортом пришлось много заниматься, – пустил я в ход стандартное оправдание.
– Похож, похож. – Следователь одобрительно покивала. – По облику – настоящий скаут!{18}
«Ну наконец-то!» – возликовал я. Вполне по-человечески все в прошлом, не зря ругали Солженицына и иже с ним за очернение истории. А что до камеры – так работы много у ЧК, вот и не быстро дошла очередь. Сама же сидит в таком же каменном мешке безо всякой роскоши, работает на износ, бледная вся, можно сказать, света белого не видит…
Да быть того не может, чтобы я не уговорил такую милую, уставшую женщину поверить мне хотя бы на несколько часиков, пока специалисты не вытащат из тайника сотовый телефон. Надо только начать поаккуратнее… Если бы не заросшее щетиной лицо!
Я малость замешкался, от отупения в одиночке никак не мог решить, рубануть сплеча «родился в тысяча девятьсот девяносто первом году, последнем, когда существовал СССР» или зайти издалека, с моего провала в прошлое, игры Ingress, учебы и жизни в Екатеринбурге.
Между тем женщина участливо задала следующий вопрос:
– И зачем это вы связались с шайкой мерзких фашистов?
– Фашисты? Уже тут?! Кха-ха-ха! – зашелся я в приступе то ли хохота, то ли кашля. – Да что вы вообще о фашистах знать можете! Ведь пока гад Шикльгрубер пейзажики малюет где-то под мостом в Берлине!{19} Короче говоря… – Тут до меня дошло, что сказано несколько больше, чем следовало. – Не знаю никаких фашистов и знать не хочу. Я обычный студент, просто не повезло…
– Та-а-ак-с! – резко оборвала меня следователь. – Вот счас-то все сходится!
Всего пара мгновений, и как подменили человека!
Теперь в ее глазах плескалось лишь торжество и злоба. Резко раздавив папиросу о край стола, она резким щелчком отбросила окурок прямо на пол. Наклонившись ближе ко мне, выплюнула в лицо слова, брызгая слюной:
– Так вот, гражданин Обухов Алексей Анатольевич, тысяча девятьсот третьего года рождения, стало быть, студент, из потомственных дворян! Хватит заливать. Нам все решительно очевидно. Единственно верная для вас линия поведения – чистосердечно покаяться перед советской властью! И вот что… – В тоне женщины опять проступили нотки усталой нежности. – Мы не ставим к стенке врагов даже гораздо более матерых, чем вы. Вот… – Она сделала широкий жест по направлению к окну. – Там работают люди, многие из них были приговорены к высшей мере, но они честным трудом очищают себя от прежних преступлений перед советской властью. Помните, наша задача не карать, а ставить на правильный путь!
