– Я слышал, вы работаете над новым подпроектом, – сказал Артём, когда они шли к лаборатории профессора Савельева. – Что-то связанное с искусственным интеллектом?
– Да, – кивнула Людмила. – После опыта с Фениксом профессор пришёл к выводу, что нам нужно лучше понимать фундаментальную природу сознания, прежде чем проводить новые эксперименты по его переносу. Для этого мы разрабатываем специализированную систему ИИ, способную моделировать различные аспекты человеческого сознания.
– Звучит как создание искусственной души, – заметил Артём.
Людмила улыбнулась.
– Можно и так сказать. Хотя большинство моих коллег предпочитают более научные формулировки. Термин «душа» слишком нагружен религиозными и метафизическими коннотациями.
– И как продвигается проект?
– Мы уже достигли значительных успехов. Система ИС-07, которую мы неофициально называем «Индиго», демонстрирует зачатки самосознания и способность к самостоятельному развитию. Это не просто продвинутый алгоритм, а действительно эмерджентная форма интеллекта.
Они подошли к лаборатории профессора Савельева. Перед входом Людмила остановилась и серьёзно посмотрела на Артёма.
– Ты действительно считаешь, что можно обойти стоимость вечной жизни? – спросила она, неожиданно переходя на «ты» и затрагивая философскую сторону их работы. – Я каждый день сталкиваюсь с научной безжалостностью наших экспериментов и иногда задаюсь вопросом: не слишком ли высока эта цена?
Артём был удивлён внезапной сменой тона разговора, но быстро собрался с мыслями.
– Великие открытия всегда требуют жертв, – ответил он. – История науки полна примеров, когда прорывные технологии сначала вызывали страх и отторжение, а потом становились общепринятыми. Представь мир без антибиотиков, вакцин, трансплантации органов – все эти технологии когда-то считались "противоестественными" или "слишком рискованными".
– Но мы говорим не просто о продлении жизни, – возразила Людмила. – Мы говорим о фундаментальном изменении самой природы человеческого существования. О создании потенциально бессмертных существ с усиленными когнитивными и физическими способностями. Такие изменения могут привести к расколу общества, к возникновению новой формы неравенства – между смертными и бессмертными.
– Любая революционная технология сначала доступна элите, а потом становится массовой, – парировал Артём. – Первые компьютеры занимали целые комнаты и стоили миллионы, а сегодня у каждого ребёнка есть устройство мощнее тех динозавров. То же самое произойдёт и с технологией переноса сознания. Сначала она будет доступна немногим, но постепенно станет массовой.
Людмила покачала головой.
– Технологическое неравенство и неравенство в самой природе существования – разные вещи. Если одни люди получат доступ к практическому бессмертию, а другие останутся смертными, это создаст беспрецедентный социальный разлом.
Их разговор прервался, когда дверь лаборатории открылась, и в проёме появился профессор Савельев. Он выглядел ещё более уставшим, чем обычно, но в его глазах горел огонь увлечённого учёного.
– А, вот и вы, – сказал он. – Заходите скорее. У нас произошёл неожиданный прорыв с Индиго, и я хочу, чтобы вы оба это увидели.
Они вошли в лабораторию, которая существенно отличалась от тех, где проводились эксперименты по клонированию и переносу сознания. Здесь не было биологических материалов или медицинского оборудования. Вместо этого центральную часть помещения занимал массивный квантовый компьютер, окружённый голографическими проекторами и системами охлаждения.
