– Что-нибудь еще? – спросил официант у Унгебауэра.
– К водочке, разумеется, ветчинки, язычку… И непременно с хреном!
– А вам, сударь?
– Мне телятину со сдобной булкой и клюквенного квасу, – заказал Горский на 65 копеек. На сколько заказал лейтенант, Антон Федорович не хотел и думать.
Первым делом официант принес графинчик водки. Унгебауэр ждать не стал: тотчас налил рюмку.
– Твое здоровье, Антон Федорович! Позволь на «ты». За знакомство, так сказать…
Ухнул, скривился.
– Я вот всё говорю, говорю, а про тебя толком ничего и не знаю, – Демьян Константинович, казалось, только теперь решил как следует присмотреться к собеседнику. – Какими судьбами в Дальний? В опалу попал?
– Напротив – пошел на повышение. Начальник мой похлопотал за меня.
Унгебауэр прыснул.
– Значит, надоел ты своему начальнику, коли он тебя в Квантун сбагрил!
– Вовсе нет!..
– Знамо дело: подсидел, поди, своего шефа, вот он тебя и спровадил за тысячи верст. На другой конец Империи, хе-хе!..
Горский задумался. В словах лейтенанта прослеживалась логика. А что если Воскресенский действительно всерьез обеспокоился за свое место? Что если он нарочно устроил хитрую комбинацию, дабы не потерять теплую должность?.. От подобных мыслей старшему кандидату в судебные должности сделалось мерзко. В этом случае он всецело являл собою одураченного интригами болвана.
– Домыслил, наконец, Антон Федорович? – проницательно залез в душу Унгебауэр, наливая вторую.
– Ты бы, Демьян Константинович, обождал, покамест щи с ростбифом принесут. Я тебя в купе тащить не собираюсь, – съязвил Горский. Очень уж он не любил так быстро переходить на «ты».
– Ха-ха! Да ты шутник, ваше благородие! Я остряков люблю! Сам порою бывает… ехидничаю. Хе-хе. За морфлот! – вторая рюмка опрокинулась быстрее первой. – Ух!.. Дрянь у них водка…
Антон Федорович начал догадываться, почему весьма симпатичный и строгий лейтенант служит в управлении пароходством, а не на боевом корабле…
– Ну-с! Стало быть, коллежский секретарь Горский подсидел своего патрона. Кстати, кто он?
– Судебный следователь.
– О!.. По Министерству юстиции, значит. Занятно, занятно! А город?
– Мать городов русских.
– Киев! Ты из Киева? – в глазах офицера возникло неподдельное уважение. – Славный город! Бывал разок – кузина там живет по матушке. Так значит, ты из Киева?
– Можно и так сказать. Хотя наше родовое имение в Минской губернии. Да и гимназию я кончал в Минске.
– Хо-хо! Да мы почти земляки: мой дом в Вильне!
Наконец-то принесли еду. С аппетитом набросившись на щи, лейтенант потянулся к графинчику.
– За Северо-Западный край! И за Россию! – провозгласил тост Унгебауэр.
– Эдак тебе и графина будет мало. Пьешь, как зверь, – метко заметил Горский.
– Странно, что ты не пьешь, – парировал Демьян Константинович, закусывая ветчиной
– Не тянет. На водку смотреть не могу, так что ты уж меня извини. Изредка пью вино, шампанское – не больше.
– Что же ты молчал? Официант! – Унгебауэр повелительно щелкнул пальцами. – Подай бутылочку бордосского!
– Право, не стоит…
– Спокойно, Антон Федорович! Я угощаю! У меня три сотни путевых, – шепнул он Горскому, когда официант удалился.
– Три сотни?? – ахнул Горский.
– А ты как думал! Как-никак к структуре К.В.ж.д. приписан.
– К.В.ж.д.?
– Ага. Китайско-Восточная железная дорога. Там своих не обижают. Жалованья у путейцев – будь здоров! У нас поменьше, правда… но всё же. А что до путевых, то и трехсот маловато: в скором поезде почти все отдашь за билет I класса. Я поэтому экономлю: езжу в пассажирских.
