Получалось, что Воскресенский, желая упростить себе службу, тем самым неимоверно ее усложнил. Пригрел за пазухой гадюку, как говорится. Впрочем, грешить на неизвестного молодого человека за его природный талант низко и недостойно.
– Тут еще вот что… – статский советник кашлянул. – Помощник мой крепко ко мне привязался. Иными словами, видит во мне наставника и учителя. Весьма уважает и всячески благоволит. Собственно поэтому мне не хочется становиться для него дьяволом, рушить все его светлые мечты. Но, тем не менее, я остро чувствую, как он уже сейчас наступает мне на пятки. Что же будет через год, через полгода?
– Непременно будет судебным следователем, – уверенно заключил влиятельный господин.
Кондратий Яковлевич прикрыл ладонью лицо, тяжко взвыл. Знал статский советник, что карьеризм – сущее зло, дурманящее человека, попирающее все его моральные устои. Никогда прежде он и подумать не мог, что однажды станет заложником этой чумы.
«Власть портит людей», – подумал Воскресенский.
«Власть портит не всех людей», – твердо знал его покровитель.
– Итак, подытожим всё сказанное, – хозяин особняка поднялся из кресла и подошел к большому окну. – У вас есть одаренный помощник, которого прочат на ваше место. Ваша задача: сохранить за собой должность. Как этого достичь? Весьма просто: отстранить помощника от дел. Каким образом? Устроить некое фиаско…
– Вы неправильно меня поняли. Я не хочу причинить ему вред, не хочу навредить его карьере. Я хочу остаться для него другом, учителем. Для меня это очень важно, как важно родителям сохранять в сознании ребенка явственность Деда Мороза.
– Вы, голубчик, многого хотите. Чтобы и волки у вас были сыты, и овцы целы. Так, знаете, не бывает. В жизни всегда чем-то приходится жертвовать. И вы не исключение, – философски заметил влиятельный господин. – Дети рано или поздно узнаю̀т, что Деда Мороза не существует.
Видя искреннее отчаяние статского советника, покровитель подошел к своему протеже и похлопал того по плечу. Милосердия хозяину большого дома было не занимать.
– Не переживайте, Кондратий Яковлевич, – без какой-либо иронии поддержал он родственника. – Я что-нибудь для вас придумаю.
Воскресенский с надеждой поглядел на человека, который мог практически всё.
ЧАСТЬ I
Черный тигр
1.Серебряный рубль
Молодой чиновник в черном касторовом сюртуке бодро шагал по Бибиковскому бульвару в сторону Бессарабской площади. Его темно-русая шевелюра авантюрно вздыбилась, оголив высокий, в меру пологий лоб. Узкий подбородок и слабо выраженные скулы визуально увеличивали череп, который при всей своей округлости относился скорее к мезоцефальному, нежели брахицефальному типу. Чистые, светлые, глубоко посаженные глаза устало и в то же время удивительно проницательно глядели по сторонам.
Недурной юноша с интеллигентными чертами лица какою-то редкостной красотой не отличался. Атлет в его фигуре также не просматривался. Скорее субтильный, чем полнокровный, он являл собою собирательный образ молодого человека конца девятнадцатого, но отнюдь не начала двадцатого века: мечтательно-меланхоличный, застенчивый и кроткий. Нынешние юноши всё больше пропитаны социалистическими идеями, а потому активны, как ртуть, до дерзости смелы и до упрямства бескомпромиссны.
Наш темно-русый чиновник – птица иная. На таких барышни обычно не заглядываются. Такие нынче не в моде. Зато такие прекрасно раскрываются в приватном общении как занимательные собеседники и эрудированные личности. Но это уже совсем другая история.
