Рождество в одиночестве на семнадцатерых
Это Рождество я буду встречать в одиночестве – нас будет семнадцать, ни много, ни мало – семнадцать. Первый раз мой роскошный особняк кажется мне слишком маленьким, не способным вместить так много… нет, гостями их не назовешь, да и вообще, почему я говорю – их, если это я. Я разливаю по бокалам вино, я нарезаю ветчинность, я разделываю врутку, сегодня особенно хорошо получилась, я подбрасываю кедровишек в светочаг.
И все-таки меня не оставляет проклятая мысль, что семнадцать меня – это уже слишком много.
– …понимаете… я бы хотел взять человека.
На меня смотрят оторопело, я сам на себя смотрю оторопело, это же надо было такое сморозить, вот так прийти и сказать – дайте мне человека.
Уже готовлюсь выслушать гневную отповедь, что торговля людьми запрещена, и все такое.
– Простите, вы…
– …я хотел бы взять человека.
– Гхм… боюсь, что это невоз…
– …ах вот как, значит, невозможно, так, да? Как в рекламах ваших все уши прожужжали, ах, возьмите человека, возьмите человека, у вас до хренища тел, у него ни одного – это нормально, значит, а как правда прихожу человека взять, так все, на попятную?
– Нет, но… а что вы с ним делать собираетесь?
– В рабство загоню, конечно же, что же еще…
– Стоп, вы как чужое сознание в рабство загонять собираетесь?
– То-то и оно, что никак, самим-то не смешно? Нет, мое дело предложить, ваше дело отказаться, только потом не нойте на каждом углу, что ой-ой-ой, сколько сознаний бестелесных в архивах томится, никому не нужно…
– Ну… а какое бы сознание вы хотели?
– Да мне-то какая разница, мне главное подарить ему тело, и все… Ну, то есть, убийцу какого-нибудь серийного не надо или там еще преступника какого… а так что-нибудь нейтральное…
– Ну вот, Октахор Симплекс вам подойдет?
– Первый раз про него слышу.
– Да он, похоже, сам про себя первый раз слышит, такой уж человек… неприметный…
Задумываюсь, а точно ли надо брать неприметного, или нечего хватать первого попавшегося, лучше выбирать – тщательно, найти самого достойного… тут же одергиваю себя, я что, божество какое-то в самом-то деле, выбирать, кому жить, кому не жить…
– А давайте… Симплекса…
– …а почему два?
Это уже потом, интересно, сколько прошло лет, а я и не считал, – когда месяцы сливаются в года, а года в века, уже теряешь счет времени.
– Почему вас… два?
С надеждой смотрю на Симплекса, должно быть, ошибка какая-то, сейчас он и сам скажет, что ошибка, что он один, что никаких его не два, а один-одинешенек…
– Ну, вообще-то три.
– И какого… – заикаюсь, чуть не сказал черта, в кои-то веки за столько лет чуть не выругался.
– Какого черта, вы хотели сказать? Ну, так у вас этих тел сколько? А я всего три штуки взял…
– И…
– …ну, что-то я не видел, чтобы вы с ними что-то делали, а я…
– Вспыхиваю:
– У меня знаете на эти тела сколько планов было?
– Объехать весь мир, полететь на луну, а парочку тел вообще куда-нибудь к звездам, да?
– Ну… э…
– Ну-ну… – многозначительно перелистывает файлы в памяти, так и хочется заорать, поставь как лежало, – это вы, значит, многомерными пространствами заниматься пытались? Сколько веков назад это было-то…
…вспоминаю, сколько веков назад последний раз брался за оружие, чем дальше, тем больше кажется, что никогда. Прикидываю, скольких мне придется застрелить – троих, а может, уже четверых, если не больше…
Это рождество я праздную один, так что сегодня нас семнадцать, рассаживаемся в гостиной, заводим неспешные разговоры о чем-то ни о чем, вроде как собирались в кругосветку, да погоди ты с кругосветкой, успеется, это ты уже третью тысячу лет говоришь, да не, мы столько не живем, да точно тебе говорю, три тысячи…
