– И что? – недоуменно проговорила Матильда.
В следующее мгновение мы утонули в кромешной темноте, словно силой громкого голоса девушка потушила горевшие в углах лампы. Инстинктивно я щелкнула пальцами, пытаясь высечь магическую искру и распугать густой мрак хотя бы крошечным полупрозрачным светляком, но дар не отозвался.
– Здесь заблокирована магия, – громко произнесла я.
– Знаю, – отозвался Форстад.
– Если знаешь, почему молчишь? – огрызнулась я и вытянула руку, стараясь удержать равновесие, но вдруг уперлась в каменную стену, которой на этом самом месте раньше не было. – А еще здесь стена.
– Об этом я теперь тоже знаю, – простонал он.
– Кто это? – раздался испуганный голос Флемминга.
– Ботаник, хватит меня щупать! – рявкнул Илай.
– Ах! Это всего лишь ты, – вздохнул он. – У меня чуть сердце не остановилось.
В голову пришла странная мысль, что другие не подают голоса. Не провалились же они сквозь землю, вернее под деревянный пол.
– Тильда, ты где? – позвала я. Надо было бы проверить еще и Марлис, но даже совесть не могла заставить меня волноваться о благополучии лжеподруги.
– Эден, вообще голова не соображает? Мы здесь втроем, – проговорил Илай.
– Как втроем? А куда делись остальные? – не поняла я и даже оглянулась, впрочем, ничего не увидев. Хорошо, что никогда не боялась темноты, иначе бы грохнулась в обморок или уселась на пол и начала бояться, прикрыв голову руками.
В ответ из-за стены донесся невнятный женский визг. Люди по-разному реагируют на страх, кто-то орет, а кто-то, наоборот, теряет дар речи, но у меня не возникло сомнений, что кричала Тильда.
– Тихо! – последовал приглушенный приказ голосом Бади, и вопль тут же оборвался. – Не бейся в стену, дева!
– А вот и остальные, – резюмировал Илай и постучал в стену. – Вы там?
– Какое счастье, что вы живы! – пронзительным голосом закричала Тильда. – Нас разделили!
– А то мы не заметили… – буркнул Флемм. Вдруг с его стороны прозвучал подозрительный грохот, а потом сдавленное ругательство.
Глаза постепенно привыкали к темноте, которая больше не казалась непроницаемой. Я повернулась. Показалось, что Ботаник поднимался с пола.
– Что случилось?
– Навернулся, – пробурчал он. – Тут что-то под ноги подставили, рейнсверские паразиты… О! Сундук, оказывается, поставили.
– Посмотри, что там! – в один голос потребовали мы с Илаем.
– Надеюсь, это фигура речи, – буркнул Ботаник, намекая, что посмотреть невозможно, разве что потрогать. В тишине было слышно, как он натужно пыхтит. Видимо, определять на ощупь удавалось плохо.
– Ты чего там ковыряешься? – не выдержал Илай через целых десять секунд ожидания. Поразительное терпение.
– Ну если такой зоркий, иди и сам поковыряйся, Форстад! – осадил тот и забормотал: – Почему крышка не двигается?
– А сундук не заперт? – встрепенулась я. – Давай помогу! Может, там свечи?
– Ага, с огнивом!
Огрызаться я посчитала ниже собственного достоинства. Отлепилась от стены, чтобы помочь раскрыть сундук, но качнулась и налетела на сидящего на полу Ботаника. Он был всего лишь в жалком шаге!
– Эден, не ходи по голове! – прошипел он.
– Извини, – пробормотала я, пытаясь сохранить равновесие, и… опираясь на ту же самую кудрявую голову, выпрямилась.
Тут или сундук сдался, или просто Ботаник поднажал, но раздался глухой стук откинутой крышки, и темноту заставило расступиться бледное, полупрозрачное свечение, нарисовавшее на лице склоненного парня глубокие тени. Внутри лежал природный минерал, который в народе называли «ведьмин огонь».
