Тут она в ступор и впала: так страшно стало. Ловцы это! Понятно, для чего фургоны эти строительные.
– Да не смогли мы с Валентином Борисовичем поговорить. Пришли в гости, а его дома нет.
Ушёл Валька. Молодец! Как же ему удалось?
– Поэтому мы вас и потревожили. Очень хочется с ним пообщаться.
А ведь не улыбается уже, глаза прищурил, смотрит пристально.
Плевать! Валька сбежал, а мне бояться нечего. Ну, держись, улыбчивый. Сейчас я тебе такую дурку включу!..
– Что вы ко мне прицепились? – начала на визгливой ноте. – Откуда я знаю, где он? Бывает, месяцами дома не появляется. Хоть бы сгинул совсем! Сил уже нет терпеть. Его ведь кормить надо. А где деньги взять? Ломаешься целыми днями, а он появится – и холодильник пустой. А тут ещё вы приперлись, забрали! По какому праву? Если с работы теперь попрут, что я буду делать?!
– Тише, тише, Мария Николаевна! Ну зачем вы так… Мы как раз об этом и говорим – вам тяжело, Валентину Борисовичу тяжело с его недугом. Это ведь как болезнь. И он не один такой… Им всем помощь нужна. Кстати, он не рассказывал о своих друзьях?
Ага! Так вот тебе что надо!
– Мне только его дружков не хватает! Раньше шлялся, пил с ними! А теперь в дом приводить? Так, по-вашему? Пусть только попробует. Одного дармоеда не прокормить, так ещё и дружков?! Черти бы и его, и их забрали!
– Лёня, – подал голос тот, что стоял у окна, – кончай эту тряхомудию. Ничего она не скажет.
Подошёл, навис над ней, что есть мочи хлопнул ладонью по столу:
– Как нам его найти? Говори! Он же весь город на уши поставит – ты это понимаешь? Дети заиками станут, если увидят. Ну! Где он?
Сжалась. Испугал. Не криком испугал, взглядом, в котором ненависть плещется. Чего он их так ненавидит? Они же безобидные. Но и разозлилась – только и могут с бабами да с убогими воевать, силу свою показывать. Да пошёл ты!
Такая обида взяла – на жизнь эту неправильную, на мужа крылатого, на безденежье, на подступающую старость… – а тут ещё эти орут, требуют…
И слёзы в три ручья, и подвывать в голос.
Наплевать, про что они спрашивают, чего добиваются…
Себя жалеть, жизнь свою никчемную оплакивать.
Улыбчивый – запел, заюлил:
– Владимир Иванович, зачем вы так? Вот, расстроили Марию Николаевну… Ну не надо плакать! Сейчас мы вам водички организуем. Владимир Иванович, ты не сходишь? А мы пока с Марией Николаевной побеседуем. Да, Мария Николаевна?
– Господи, боже мой! Да что вы от меня хотите?
Встал из-за стола, заходил по комнате.
– Поймите, Мария Николаевна, мы ведь только добра желаем – не только вам с мужем, всем! Ведь что получается? Вы мучаетесь, Валентин Борисович мучается, люди напуганы происходящим. Мы – я имею в виду государство – хотим решить эту проблему. Давайте рассматривать состояние Валентина Борисовича как болезнь. Неизвестную новую болезнь. И он не один такой! Таких больных уже много. Вот мы и хотим облегчить жизнь таким больным. За городом уже созданы специальные санатории для крылатых людей. Там они могут свободно общаться друг с другом, а не сидеть запертыми в своих квартирах или летать по ночам, пугая людей. Да, не буду скрывать, ученые изучают этот феномен, разрабатываются специальные программы. Но ведь всегда необходимы меры предосторожности, пока не выявлена причина, вызывающая эту болезнь. Вы согласны?
– Ну… В общем…
– Вы должны нам помочь! Уговорить Валентина Борисовича встретиться с нами. Мы ему всё объясним – и про болезнь, и про лечение, и про санаторий. Мы хотим, чтобы вы были на нашей стороне. Поймите, Валентину Борисовичу там будет лучше. А вам насколько легче станет – только представьте! Ведь всю заботу о больных государство берёт на себя.
