Незаметно пересек двор и, шмыгнув в сарай, прикрыл за собой дверь. Лейтенант занимался делом, комплектовал банками и боеприпасом вещмешки по количеству бодрствующего и спящего личного состава будущего отряда. Каретников, встав рядом, наблюдал за процессом. Лейтенант отвлекся, почувствовал присутствие постороннего. Выпрямился. Спросил:
– Что-то не так?
– Все так, лейтенант. Все так…
– Тогда что?
– Да вот сомнение у меня закралось, что вы трое не совсем те, за кого выдать себя хотите.
– …
– Мы здесь одни. Колись, лейтенант. Рассказывай все как на духу, чтоб потом непоняток не было. Сейчас прокололись твои парни, а к своим выйдем, там такие секачи в «органах», вытрясут даже то, чего нет и никогда не было. Давай, продышись и как на исповеди.
Аж зубами скрипнул. Каретников пас любое его движение. Черт его знает, может на глупость решится… Вроде бы нет, видно, что в руки себя берет.
«Мужчина! Посмотрим, что скажет».
– Все равно ведь не поверишь?
Вот оно!
– А ты начни.
Вздохнул.
– Мы все трое из другого времени…
Смотрит в глаза, пытается определить, как абориген отнесся к сказанному.
У Каретникова лицо спокойное, выражение, как кирпич силикатный, мол, подумаешь, невидаль экая. Кивнул.
– Дальше. Что мне из тебя клещами тянуть все надо?
– Ты что? Не понял? Мы пришельцы!
– Все я понял. Рассказывай, из какого года попали, каким образом?
Вот так! Что это? Похоже, лейтенанту поплохело, на пятую точку плюхнулся, бледный весь стал, как поганка в расцвете зрелости.
– Тю! Лейтенант, ты смотри не отключись. Ну, давай, приступай к конструктивной передаче информации.
Пошло дело! Парни практически земляками оказались, залетели, что называется, из восемьдесят седьмого года.
– …С какого?
– Восемьдесят седьмого.
Каретников чуть ли дыхание не задержал, чтоб не выдать своего волнения. Справился. Казалось, без особых эмоций задал вопрос:
– А кто у вас там сейчас генсеком работает?
Автоматический ответ, как само собой разумеющееся событие.
– Воротников.
Ладони в кулак сжал.
– Имя, отчество?
– Виталий Иванович.
Летёха не очень понимал, зачем аборигену такие подробности из будущего. Его косой взгляд подводил к тому, что и в его мыслях бродят сомнения насчет любопытного энкавэдэшника.
«Господи! Неужели получилось? – Михаил на какое-то время почти впал в состояние раздумья, оставив собеседника наедине со своим подозрением. – Воротников… На Кубе послом был. Креатура Андропова. В восемьдесят втором спешно отозван и с подачи Юрия Владимировича избран “первым” по Краснодарскому краю, сменив Медунова. Достойный управленец. Это при его участии в крае были исключены из рядов КПСС более пяти тысяч человек, причем полторы тысячи из них преданы суду. Бли-ин горелый! Неужели все же из-за его стараний…»
– А про Горбачева что известно?
Пожал плечами.
– Фамилию слышал, а так…
Открывшаяся дверь впустила внутрь бойца.
– Товарищи лейтенанты, у нас гости…
Лишь только солнце чуть показалось на горизонте, Каретников выстроил свое воинство во внутреннем дворе гостеприимного хутора. Прошелся перед строем, заглядывая в лица бойцов.
– Отоспались?! – то ли спросил, то ли констатировал нелицеприятный факт случившейся с ними оплошности. – Для меня по поводу вас есть лишь одно оправдание. Это то, что вы не в плен шли сдаваться, а двигались к фронту. С этой минуты вы поступили в мое полное распоряжение, и любой отданный мною приказ должен выполняться вами безоговорочно. Любое неповиновение или халатность с вашей стороны буду рассматривать как саботаж и предательство. Со своей стороны обязуюсь вывести отряд к своим. При следовании к фронту моим заместителем является лейтенант Иловайский. Передвигаться будем по территории, захваченной противником, а значит, скрытно, но при этом там, где будет возможно, отряд будет уничтожать врага. С правого фланга четыре человека выйти из строя.
