Да ничего не получалось, если честно. Все больше раздражала, и всерьез, самонадеянность дочери, ее непробиваемая уверенность в своей правоте, но больше всего – все чаще проявляющееся пренебрежение его мнением. А это начинало вредить репутации.
Что он за босс, если в его собственной семье авторитет пылью покрывается? А Дора, наоборот, свой авторитет тщательно полирует, толково решая «производственные» вопросы. Пусть пока не особо серьезные, слишком молода еще, но издевательски хихикают очевидные предпосылки того, что лет через десять юный кайманчик превратится в матерую хищницу, способную возглавить бизнес Ифанидисов.
И если раньше Николаса такая перспектива только радовала, то с недавних пор начала напрягать. Потому что он понял – Дора не станет ждать, пока отец сам передаст ей «большую королевскую печать» и ключи от сейфа. Как только она почувствует, что способна управлять криминальным королевством отца, она без сомнений постарается отправить Каймана в лучшем случае в зоопарк, но скорее всего – сошьет из его шкуры модную сумочку. Или туфли.
Но это если сам Николас «Кайман» Ифанидис позволит дочери вырастить авторитет нужного размера. А этого не будет. Ведь дочь уродилась в него, пусть более циничная и наглая, но в целом – его копия. И Николас понимает ее как никто другой, знает, как она мыслит, чего хочет, на что способна. А предупрежден, значит – вооружен.
Пора начинать обламывать обнаглевшую дочурку, и пожестче.
– На третьи сутки, как до утки, – проворчала Дора, просматривая что-то в смартфоне.
– В смысле? – Ифанидис даже оторопел немного от такого нахальства.
– В прямом, Агеластос уже больше недели следит за русской, выполняя мое поручение. Я была уверена, что ты в курсе и, раз не вмешиваешься, тебя все устраивает. А ты, оказывается, только сейчас узнал.
– И снова повторю – почему со мной не посоветовалась? Ты же знаешь, что Алексу нельзя никуда без сопровождения, что его…
– Да брось ты! – небрежно отмахнулась Дора, по-прежнему не отрываясь от смартфона. – Твой пес уже столько дней мотается без всякого сопровождения, и что? И ничего. Не нужен он никому. И вообще, ты в последнее время слишком осторожничаешь, возрастное, что ли? Или боишься… А-ах!
Невольный хихик зашедшего что-то спросить охранника и крик боли Доры прозвучали одновременно. Охранник немедленно попытался втянуть хихик обратно, но увы – тот уже долетел до ушей босса, и вспотевшему от страха секьюрити показалось, что зрачки смотрящих на него глаз стали вертикальными, реально крокодильими.
Если он родной дочери так втащил, то представлять, что босс может сделать с ним, не хотелось. Совсем.
К огромному облегчению – пока душевному, хотя и телесное было уже близко – незадачливого охранника внимание Ифанидиса отвлекла на себя Дора:
– Ты с ума сошел?! – злобно прошипела она, даже не пытаясь подняться с пола, куда ее отправила тяжелая оплеуха отца. Осторожно потрогала разбитую губу, увидела кровь на пальцах, вызверилась еще больше: – Ты посмотри, что наделал! Распухнет теперь, а у меня сегодня с русской девкой встреча! Как я ей объясню все это? Или правду сказать – добренький и заботливенький дядя Коля отмудохал?
– Что за сленг, Дора? – холодно поинтересовался Ифанидис, наблюдая за тем, как охранник пытается максимально незаметно просочиться за дверь.
Получалось неважнецки, трудно стать незаметным при почти двухметровом росте. Но он старался. Почувствовав на себе взгляд Каймана, замер, старательно изображая из себя предмет интерьера. Торшер, к примеру, или вешалку для одежды.
