– Так и я с вами! – обрадовался Ванзаров и почти обнял его за плечи. Но Пуйро вывернулся.
– Это невозможно… У меня еще встреча, мне пора… – И он резво проскочил к лестнице.
Ловить его Ванзаров не стал. Он узнал все, что хотел. Когда офицер, привыкший носить форму, сталкивается с хамом, то невольно занимает оборонительную позу, к которой привык за долгие годы муштры. Особенно в гражданском костюме. Военный выпрямляет спину, левая рука держит невидимую шашку, правая – на месте, привычном для кобуры. Полицейский держится за свисток на груди, при этом правую руку заводит за спину, чтобы была свободна в случае нападения.
Ванзаров был уверен, что господин этот служит в полиции. И хоть про бельгийскую полицию не имел достоверных сведений, а всезнающего Лебедева под рукой не нашлось, логика подсказывала, что он далеко не глуп, несмотря на комичный вид и героическое имя. Жаль, что не станет откровенничать с русским хамом, для чего оказался в заснеженном Сестрорецке. Что для психологики загадкой не являлось.
Обед был накрыт в столовой [7]. Высокие потолки не давали хорошо прогреть помещение. Что только подчеркивало его спартанский вид. Столы, покрытые самыми простыми скатертями, венские стулья без всяких изысков, скромные шторы на окнах и вездесущие пальмы. На большее акционеры санатория не разорились. Справедливо полагая, что лечению нервов обед в ресторанном комфорте только навредит. Больной, вероятно, должен стремительно проглотить пищу и отправиться закусывать ее свежим воздухом, морскими купаниями и прочими лечебными процедурами. Зимой добавлялся мороз и снег.
Гости заняли почти все столы. Семейство Верониных обедало вместе, хоть Марго сидела на дальнем от всех конце стола. Навлоцкий расположился спиной к ним, разделив трапезу с нотариусом, которого безуспешно пытался веселить. Супруги Стрепетовы ворковали в уголке. Месье бельгиец сумел остаться в гордом одиночестве. Жандарм кушал напротив актера, который делал робкие попытки завязать разговор, всякий раз напрасные. Не явились американец с камердинером.
Доктор Могилевский пожелал гостям приятного аппетита и устроился за узеньким столом у самых дверей. Ванзаров занял место у стены. Обед трудно было назвать роскошным. Холодные закуски были более чем скромными, четыре-пять видов, не больше. На первое подали кислые щи с пирожками. На горячее ожидалось что-то «изумительно тушеное», как обещал доктор. Про вино не могло быть и речи. Предлагалось угощаться клюквенным морсом в больших графинах. Тишину нарушал редкий звон ложек.
Суп был съеден. Гости не оживились. Все ждали вторую перемену блюд. Здоровому организму не хватает жиденького бульона с перьями капусты. Нужно нечто большее. Особенно после случившихся волнений. Возможно, Ванзаров судил по себе.
Двери столовой, закрытые из-за холода, медленно распахнулись. Камердинер Лотошкин почтительно отступил. Внимание всех было приковано к тому, что же такое должно явиться в открытом проеме. Настала торжественная тишина. Американский подданный, без песцовой шубы, в идеально сидящем смокинге, вышел на середину. Настала полная тишина. Даже Веронин приглушил свой кашель.
– Господа! – трагически и громогласно заявил мистер Маверик. – Вы получили мои приглашения на турнир, и я благодарен, что вы их приняли…
От напряжения Навлоцкий выронил ложку. Его смерили презрительным взглядом.
