Лабиринт времени. Фантазии на тему города К - страница 4

– Ну вот, Фриц, представляешь, на десять минут опаздывают. А я за этот «Брегет» такие деньги отвалил. Вот вам и Швейцария. Никому доверять нельзя, кроме как нашему почтенному профессору. – И, приподняв шляпу, отвесил поклон.

Всё это время старик молчал и только громко, как лошадь, вдыхал раздувшимися ноздрями не такой уж приятный для нормального носа, а если сказать по-честному, смрадный воздух, в котором перемешались запахи навоза, тухлой рыбы и затхлой речной воды. Но, похоже, это не очень-то его беспокоило, привык. Он о чём-то сосредоточенно думал и, казалось, совершенно не обращал внимания на ковыляющего рядом с ним студента.

И только когда путники дошли до стен крепости (Игорь сразу узнал её по четырем уцелевшим с войны башням – сам не раз лазил здесь), старик повернулся к нему и тихо произнес:

– Мы идём по тропе…

– По какой такой тропе, – не понял Игорь.

– По философской тропе…

– Да, но вы же обещали отвести меня к себе домой, чтобы я мог привести себя в порядок, – стал жалобно канючить студент.– К тому же, у меня очень болит нога. Мне тяжело идти за вами. Мне больно!

– Больно? – старик с удивлением взглянул на Игоря. – Вы, молодой человек, не знаете, что такое боль. – И снова зашагал в сторону крепости. На щеках его выступил, не свойственный людям его возраста, румянец. Похоже, он даже помолодел, а в его серо-голубых глазах заиграли чёртики.

– Что значит, не знаю, когда я её чувствую, – семеня рядом с профессором, продолжал причитать Игорь.

– И не в состоянии вытерпеть? А ведь это ничто по сравнению с душевным страданием. – Старик снова остановился и пристально посмотрел на Игоря.

– Почему, я тоже в своей жизни испытал душевные муки. Да, не верите? – не дав своему оппоненту возразить, произнес студент.

– Даже хотел жизни себя лишить…

– Стоит ли подвергать себя такому испытанию из-за какой-то юбки?

Старик снисходительно улыбнулся.

– Как вы догадались, что из-за юбки? – удивился юноша.

– Ну а какие ещё душевные страдания могут быть в вашем возрасте? – И помолчав продолжил тихим голосом:

– Молодой человек, не переживайте вы так. И физические, и, тем более, душевные страдания – это только стимул для нашей деятельности. Именно в страдании мы чувствуем жизнь. Без этих страданий наступило бы состояние безжизненности. Вы меня понимаете?

Да, Игорь его понимал. Очень хорошо понимал. Раз ему больно, и он ощущает эту боль, значит, он существует! И не важно, в том или в этом мире. Главное, что он живой! Уже хорошо!

Но страдать ему не хотелось. Особенно физически страдать.

– Так вы меня отведёте к себе домой?

– Отведу. Вот дойдём до того угла, – старик поднял трость, указав ею на излучину реки, – и повернём обратно.

– А зачем туда идти? – искренне удивился студент. – Можно ведь и здесь повернуть. Там мы всё равно через речку не перейдём. Моста-то нет.

– Потому что я не могу нарушить максиму? – чеканя каждое слово, произнёс профессор.

– Что?

– Максиму, неужели не понятно? Правило.

– А кто его придумал, это правило?

– Я.

– И что, вы не можете нарушить то, что сами же выдумали?

– Не могу. Потому что теперь эти максимы мне не принадлежат.

– А кому они принадлежат?

– Народу. Гражданам нашего города. Я не вправе нарушить тот уклад, который сам же и завёл. Все в городе знают: во сколько часов я выхожу из дома, когда подхожу к Кафедральному собору, когда буду у Фридрихсбургской крепости, во сколько отопью кофею.