И, конечно же, он споткнулся. Это было так ожидаемо, что я улыбнулась. Наверное, ему было больно, особенно когда ранец добавил по затылку после приземления, но я просто соскучилась по его творческой и абсолютно невнимательной натуре. Мне импонировали его порывы и неумение в спешке к цели разглядеть мелкие препятствия. Этот опыт пришел ко мне только с годами, и я старалась передать его сыну, чтобы он набил меньше шишек в юности.
Тимур помог встать младшему, так как они оказались на обледенелом участке асфальта, а подошедшая к ним мать начала отчитывать Даню и остервенело смахивать остатки снега на зимнем костюме. Но вдруг, видимо, вспомнив о стороннем наблюдателе, обняла обруганного сына и даже взяла его за руку. Я накинула капюшон, чтобы скрыть свое недовольство разыгрывавшимся спектаклем и отошла за газель, стоявшую параллельно семейной машины.
Они подошли ближе, и я расслышала – а может, она специально сказала это громко, – что завтра они пойдут в парк. Это, естественно, меняло и мои планы. У меня оставалось три дня, и надо было выжать из них по максимуму.
Парк казался заброшенным по сравнению с тем, что я помнила в своем мире. Кроны, обсыпанные снегом, создавали впечатление девственного леса. Дорожками пользовались редко, так что их никто не чистил. Редким посетителям приходилось самим протаптывать себе путь. И старые следы сейчас снова были присыпаны свежим снегом. Движение затруднялось неровностью узкой тропинки, а с обеих сторон была проложена лыжня – единственное, что подтверждало человеческую активность в этих диких местах.
Я проходила скамейку, за которой висел примеченный мной скворечник, уже раз третий, оставив надежду на долгожданную встречу, но вдали послышались голоса, и вскоре мимо меня пробежали две детские тени. Через минуту живот закрутило, и я ожидала увидеть за углом параллельную себя.
– Давно ждешь? – по-свойски спросила она.
– Спасибо, что пришли.
– Не знала, услышала ли ты.
– Сложно было не услышать, как мальчишки радовались.
– Да, они любят гулять. Хорошо, что мы все-таки решились на второго.
Воспоминания о двух комочках накрыли неожиданно. Момент осознания, что они уже не умещаются на руках, и ноги свисают далеко вниз, а ведь когда-то их крошечные тела помещались на предплечье. Перед глазами встали их беззубые улыбки и пухлые щечки, передернуло от бессонных ночей и недовольных криков. Вновь волной поднялась радость от первых слов, неуверенных шагов.
Впереди раздался смех. Высокие голоса, такие родные, ворвались в душу, одним мощным ударом разбивая некогда выставленный блок. Теплом по телу растеклись воспоминания о семейном уюте, игровых вечерах, нескучных ужинах. Все, что, казалось, осталось за чертой времени, сейчас само плыло ко мне в руки. Я могла дотянуться до этой жизни. То, что привело меня сюда, было лишь страшным сном, потому что жизнь, которую я думала, что потеряла, сейчас отпускала свежие побеги.
Наблюдая, как дети прыгают по сугробам, исчезают в белом покрове и выныривают черными фигурками с красными щеками, я приняла решение никуда отсюда не уезжать. Было просто забыть месяцы слез, пропитанные сладким вином, боль от впивающихся предметов в тело, оставлявших синяки и шрамы. Новых знакомых и год учебы вытеснила чужая, но упоительная реальность. Даже образ Максима отошел на задний план.
Я наконец была там, где должна была, там, куда стремилась, там, где хотела обрести покой. И в вакууме собственных эмоций чувствовала, как сердце успокоило свой хаотичный бег. Оно забилось ровно, но легче и немного веселее отмеряло новый ритм. Даже боль в животе прошла, ее затмило захватившее тело ликование.
