Секундой спустя её вкусовые рецепторы взорвались. Боже… что это?! Вкуснота-то какая… Такой солнечный вкус, одновременно и сладость, и словно свежесть цитрусов.
— Нравится? — спросил Игорь Андреевич, лукаво улыбаясь, и Ксюша кивнула.
— Очень. А что это?
— Гевюрцтраминер. Французское.
— Ге… — она запнулась. — Нет, вряд ли запомню.
«Да и зачем мне запоминать? Совершенно лишняя информация с моими-то доходами».
— Я больше люблю сухое вино. Но женщины, я знаю, предпочитают полусладкое или даже сладкое. А винограда хотите? Или сыра?
— Нет, спасибо. Не буду вас утруждать…
— Да мне вовсе не трудно.
— Нет-нет, не надо, — поспешила сказать Ксюша, понимая, что сейчас он ещё и сыр с виноградом достанет. — Я ничего не хочу, спасибо.
Игорь Андреевич понимающе кивнул.
— Стесняетесь.
— Конечно, — не стала отрицать Ксюша, и он, кажется, удивился этому факту. А что отрицать? И так же понятно. — Спасибо вам за вино и гостеприимство, но я пойду. Только… — она на секунду запнулась, раздумывая: спросить или нет. А, ладно. Спросит. — Я хотела узнать кое-что…
— Что? — мужчина словно насторожился.
— Да ничего страшного, — она усмехнулась. — Просто мне всегда было интересно, как в таких квартирах с ванными. Тут же стены — это окна. Шторки вешают?
Игорь Андреевич встал с барного стульчика, отставил бокал и подал Ксюше руку.
— Пойдёмте, покажу.
Она сжала его ладонь и, соскочив на пол, вдруг оказалась как-то слишком близко к этому мужчине. Резко втянула носом воздух — пахло от Игоря Андреевича приятно, свежим таким мужским парфюмом, — и вскинула голову, всматриваясь в глаза за стёклами очков.
Серо-голубые. Обычные.
— А у Насти глаза зелёные, — сказала неожиданно даже для самой себя. Он улыбнулся уголками губ, тоже изучая лицо гостьи.
— Настя похожа на свою мать. В том числе и глазами.
— А… простите… где её мать?
— Умерла два года назад, — ответил Игорь Андреевич просто, и Ксюша, опомнившись, отпустила его ладонь, которую, как оказалось, до сих пор сжимала.
— Ох, извините.
— Ничего. Насте тогда пришлось очень тяжело, и клаустрофобия тоже в то время появилась. Я поэтому и решился на приобретение этой квартиры, очень уж ей нравилось в моём офисе… А вам как здесь, Ксения? Комфортно?
— Нет, — ответила она честно. Не смогла соврать.
— Понятно, — он засмеялся. — Мне тоже, по правде говоря. Слишком высоко. И всё время хочется открыть окно, но это невозможно.
— А сколько Насте лет? — спросила Ксюша, дивясь собственной смелости. А ещё она по-прежнему стояла слишком близко — её грудь практически упиралась в его рубашку.
— Тринадцать. Через пару месяцев исполнится четырнадцать.
— А… вам?
Это уж совсем наглость, конечно. Но Игорь Андреевич, кажется, не обиделся.
— Пятьдесят один.
Ксюшу отчего-то бросило в жар.
— Вы… моложе выглядите… — она сглотнула слюну, ставшую неожиданно вязкой и горьковатой.
— Спасибо, — он засмеялся. — А вам сколько лет, Ксения?
— Двадцать пять.
И даже неловко стало за эту свою молодость.
— Четверть века. А мне чуть больше половины века, — пошутил Игорь Андреевич. — Совсем иначе звучит, правда?
— Правда. Ужасно звучит, если честно.
— Да. Это любопытно, ведь цифры-то одни и те же… Но мы с вами, Ксения, заболтались. Пойдёмте ванную смотреть.
— Это не мы заболтались. Это Настя заболталась, — пробормотала Ксюша, когда её новый знакомый отошёл на шаг дальше и протянул руку, пропуская девушку вперёд.
— Точно, — Игорь Андреевич фыркнул. — Но… — он посмотрел на часы, светящиеся на кухонной плите. — Ещё минут пятнадцать, не больше. А потом Настя будет до-о-олго перед вами извиняться.
