Лабиринты сознания в поисках панацеи - страница 25

Все это выглядело довольно жутко, отчасти даже похоже на ритуальные убийства. «Неужели древний культ Великого Хаоса продолжает существовать и в наше время? И среди кого… среди врачей лучшего в регионе медицинского центра! Невероятно», – подумала Аделина, всматриваясь в багровые отметки на телах пациентов, будто бы от каленого металла. Возможно, эти следы были нанесены самими амулетами. Но зачем?

– Зачем кому-то было нужно оставлять эти отметки на телах пациентов? Это часть какого-то ритуального культа?

– Сложно сказать, было ли это частью культа. Скорее, эти отметки им ставили еще при жизни. Ведь они могли избавиться от железного амулета, но не могли избавиться от этого клейма. Так что при любой последующей госпитализации их легко можно было идентифицировать по этим отметкам. Лично мне во всей этой истории видится больше криминала, чем оккультизма. Я полагаю, что все эти смерти были связаны с попыткой скрыть какую-то важную информацию. Но не исключаю и того, что наши распорядители относятся к какой-то опасной секте.

Действительно, мало кому захотелось бы искать правду при столкновении с такими откровенно пугающими историями, ведь страх молниеносно уничтожает любопытство. Но этот отвлекающий маневр не действовал на Аделину. Столкнувшись с чем-то пугающим, ей, как ученому, во что бы то ни стало хотелось найти рациональное объяснение. Так и в этот раз она постаралась трансформировать рефлекторно возникший страх в интерес к проблеме.

– А многие ли сотрудники знают о том, что, соприкоснувшись с некоторой… эмм… нежелательной информацией, они рискуют быть заклейменными в прямом и переносном смысле?

– Подробности этой истории знают немногие, но всем производителям общественных благ известно, что они должны выполнять свои текущие задачи и не интересоваться исполнением задач другими сотрудниками, в особенности – сотрудниками более высокого уровня трудовой иерархии, и уж тем более – распорядителями. Каждый, преступивший закон информационной обособленности, может быть признан нарушителем социального порядка, а меры наказания таких нарушителей ты знаешь.

Ни один исполнитель общенациональных поручений не хотел нарушать установленный социальный порядок во избежание поистине суровых наказаний – временного или постоянного лишения статуса высшей категории общественной полезности, принудительных работ или отправки в передовой батальон на фронт. Любой из этих вариантов наказаний мог в скором времени привести нарушителя и даже его близких родственников к смерти.

Люди были приучены к соблюдению общественного порядка и считали эту систему наказаний справедливой, равно как и систему весьма скромного поощрения их самоотверженного труда. Поощрение и не должно было быть большим, ведь они гордились уже тем, что живут в самой лучшей стране, которая, единственная во всем мире, смогла помочь своим гражданам выжить в ядерной катастрофе полвека назад и теперь позволяет им отдавать свой долг отечеству посредством общественно полезного труда. Никто не чувствовал себя лишним или бесполезным. И никого не интересовало, как идут дела у других граждан. Хотя не исключено, что в действительности они все же испытывали некоторое любопытство, но оно было подавлено страхом. А зачастую страх лишь заставляет быстрее бежать к тому, что его вызывает, и люди массово бежали к своей смерти, оставив надежду на получение исцеляющих их болезни лекарств. Многие даже не пытались отстаивать свои права, потому что им казалось проще сдаться.