– Ну, хорошо. А, что Вы намерены делать в Москве? – подозрительно спросил комендант.
– А буду восстанавливать паспорт, устраиваться на работу. Меня ведь из Москвы, из Московской прописки отправили по этапу, так, что я домой вернулся. – Он повернулся и направился к выходу. Комендант проворчал вслед удаляющемуся парню:
– Вот быдло, а корчит из себя порядочного гражданина. – Махнув рукой комендант, поплелся в свой кабинет.
Решив формальности в районном милицейском отделении, где до заключения был прописан Дмитрий Олегович Яловый, парень поехал в гостиницу Москва на встречу с друзьями сидевшего еще в колонии УЕ N знаменитого фальшиво монетчика Флора Ананьевича Проскурова по кличке Флорка. В гостиницу Москва в ресторан пропускали посетителей с 11-00. На уличных часах уже было 11-30, когда Дмитрий вошел в фойе гостиницы. Охранник встретил его вопросительным взглядом, что без слов означало:
“Вам куда?" И Дмитрий коротко бросил в лицо стоявшему истуканом охраннику:
– В ресторан.
Тот, кивнув головой в знак того, что понял, и вслух сказал:
– Вон, гардероб, сдайте сумку и проходите.
За накрытым столиком у окна сидели два пожилых старика. Они не разговаривали, молча, смотрели в окно на весеннюю уличную слякоть Москвы, месившую колесами проезжающих автомобилей, на моросивший дождь, так внезапно сменивший веселое весеннее солнце.
Дмитрий подошел к этим двум мужчинам, сказал:
– Здравствуйте уважаемые, вам привет от Флора.
– Присаживайся, коли не шутишь, Молдаванин. – Сказал, прищурившись один из них.
– Что еще просил передать Флорка? – спросил второй, с подозрением осматривая Дмитрия.
– Да вот личное послание. – Дмитрий достал пачку сигарет "Marlboro", подал слегка потертую тому, кто спросил его об этом.
– На, Чахлый, глянь. – Второй передал первому пачку. Чахлый внимательно осмотрел пачку, и, убедившись, что ее не вскрывали, открыл, порылся там, достал одну из сигарет, оторвал фильтр. Аккуратно развернул, мелко исписанную синим карандашом узкую бумажную полоску. Надел очки стал внимательно читать. Прочитав, зажигалкой поджег клочок и горящий бросил в пепельницу, стоящую на столике. Не торопливым движением налил в три рюмки из графина водки, затем взял одну наполненную рюмку поднял ее и сказал:
– Добро пожаловать, Молдаванин, с чем пожаловал, говори.
Все трое про чокались рюмками, выпили:
– Флору Ананьевичу осталось еще три года. Ему скосили срок из двадцати пяти лет до пятнадцати. Ну, из политических соображений и за хорошее поведение. Это его третье поощрение, как он рассказывал мне. Так, что ждите прибытия через три года. И еще я привез то, что он просил меня лично передать вам.
– Ну, что привез? – спросил первый, к которому обратился его друг, назвав Чахлым.
– Да, Петр Павлович, там, в сумке в гардеробную сдал.
– Конечно, это ты зря сдал в гардероб, хоть сюда с вещами не пускают. – Ответил Петр Павлович по кличке Чахлый. Его настоящая фамилия Чалый, вот от этой фамилии и происходит кличка.
– Да ты не шерсти Малыша, – обратился к Чахлому, второй, – теперь у него новое погоняло Малыш.
– А, что мне нравится, Семен Федорович. Малыш так Малыш.
– Ты стал уже на учет? – спросил Семен Федорович.
– Конечно.
– А когда будешь отдавать мазу за привезенный образец матрицы? А, Малыш? – спросил Чахлый.
– Мне Флор Ананьевич сказал, чтобы я со своих гонораров отдал.
– Флорка, конечно с одной стороны прав, но с другой стороны это дело рисковое. – Сказал Чахлый.
