Почему ему нельзя говорить то, что хочется? Пусть будет его дед. Он придумал лес – до этого здесь было пустынное место.
– Оттого и лес растет, – уверял парень. Карл, конечно же, кивал в знак того, что ему нравится то, что тот говорит. Вот если бы учителя могли так. Не следовать четко параграфам в учебниках, а придумывать что-то свое.
Они вошли в более густую чащу, где приходилось поднимать ветки, чтобы пройти сквозь нее. Послышался хруст – как будто кто-то ломал деревья.
– Осторожно, – сказал Ковбой, подумав, что это Карл неосторожно задел ветку, сломав ее, проходя густые заросли.
– Но это не я, – сказал мальчик, как повторно послышался треск и вдобавок ко всему задорный смех. Ковбой ускорил шаг и поспешил туда.
Хруст слышался где-то совсем близко. Карл едва поспевал за Ковбоем, хотя не совсем понимал, зачем они так торопятся. Ну, ломает кто-то ветки, мало ли почему. Им-то какая забота? Для них важнее пройти этот километраж и выйти на главные ворота города. Однако он шел за своим сопровождающим, пока они не вышли на небольшую поляну. Мальчик лет пятнадцати-шестнадцати с прической, напоминающей неподстриженную сорняковую траву, ломал ветки для костра, приготовив, таким образом, изрядную кучу.
– Вы что делаете? – резко спросил парень, выхватив у растерявшегося мальчика несломанную ветку.
– Ты че, мужик? – грубо спросил Сорняк. – За младшего брата меня принял? Гляжу, у тебя есть один. Так и я тоже не один здесь.
После этих слов он свистнул. Могла завязаться драка. Тем более их было больше – еще трое прибежали на свист.
– В чем дело? – спросил самый крупный, похожий на Бегемота.
– Ваш друг ломает живое дерево, – объяснил Ковбой. В глазах троицы он увидел такое равнодушие, непонимание, о чем говорит этот пришелец, что значат эти слова «ломает», «живое дерево».
– И? – спросил второй, выкидывающий то одну, то другую ноги, с не знающими за что взяться руками.
– Он ломает дерево, – повторил парень, все еще надеясь, что сможет достучаться хоть до одного из них.
– И че? – завершил вопрос третий из клуба долгодумов. Он был похож на… на… Трафарета. Подтянутый и такой же недалекий.
– То, что сухих веток достаточно много, чтобы ломать живые, – продолжал говорить Ковбой. Карл не понимал, зачем они это делают, однако они уже здесь и им предстоит не только объяснить этим недоумкам, но и попытаться уйти живыми.
– И че? – продолжал говорить то Бегемот, то Сорняк, а то и Копия Трафарета. Дерганный молчал – достаточно было и того, что он весь дрожал, как будто недавно получил электрический разряд.
– Чтобы он собирал сухие, – у Ковбоя было неотступное желание доказать им, что то, что они делают – не совсем хорошо. Но Карлу не нравилась эта затея – тут никакое волшебство не поможет. Придется обойтись бегством.
– Слышь, братан, собирай сухие, – заговорил дерганный. – Ты че живых в трупы превращаешь? Народ волнуется.
– А что здесь за житье? – заговорил Сорняк. – Скука. Вот сейчас мы их в костер и у них праздник.
Они продолжали насмехаться. И только Карл собирался шепнуть на ухо Ковбою, что им пора, как тот сказал:
– Тогда мне придется вас проучить.
– Че? – спросил Сорняк, а Трафарет-2 стал делать шаги в сторону любителей леса. Ковбой закрыл глаза, и замер. Карлу стало не по себе.
– Пошли, – прошептал он. – У них серьезные лица.
Но Ковбой не слушал. Он неожиданно плюхнулся на колени, поднял руки к небу, опустил голову и, не поднимая ее, стал говорить:
