Неожиданно на Доляслава вылили ушат холодной воды.
– Как ты мог уснуть на посту? – красный от ярости, грозно вопрошал воевода Бориполк.
Доляслав растерянно моргал, не понимая, что происходит. Неужели он спал? Неужели настало утро? Нет, невозможно. Незадачливый дозорный не решался ничего говорить и только испуганно смотрел на начальника.
– Когда мы вернёмся в Ладгород, тебе придётся покинуть войско! – мрачно вынес приговор тот.
– В летописях про Доляслава Храброго можно прочесть легенду о Подвиге на Песчаной, а про Доляслава Сонного сочинят сказ о Неурядице на Нарятне! – выкрикнул кто-то.
И вся дружина разразилась хохотом…
Эти неприятные воспоминания сейчас вновь промелькнули перед внутренним взором. Доляслав ощутил укол совести. Отец всю жизнь прослужил, достойно ушёл на покой. А он продержался лишь год и выгнан с позором. Такого в их семье не бывало. Необходимо как-то исправить случившееся, спасти родовую честь. Только как?
– Беги во дворец! – повторил Силыня. – В моей горнице решения не отыщешь!
Иного не оставалось. Нужно пробиться к князю. Конечно, надежды мало. Но, может, правда Премила поможет. Дочь Велимира всегда проявляла благосклонность к первому витязю. «Которым ты более не являешься, – напомнил себе Доляслав. – Однако попробовать стоит».
В центре старого Ладгорода возвышался сумрачный замок-детинец. Мощные башни виднелись издалека. Вольша опоясывала часть крепостных стен, заменяя ров. Дующий с реки ветер трепал знамёна с солнечным ликом – гербом княжества. Возле подъёмного моста стояла стража. Их суровый вид мог смутить, но воины пропускали в замок всякого, кто шёл без оружия. Так велела традиция, чтобы каждый мог подать челобитную князю. Никто не спросил Доляслава о цели посещения, и он беспрепятственно прошёл внутрь.
Премилу в замке Доляслав не застал, зато встретил Буремира. Тот был одет торжественно: в чёрный бархатный плащ, парадные доспехи, украшенные узорами и отделанные серебром. Никак тоже на аудиенцию?
Перед входом в тронный зал столпились придворные и дружинники. Седобородые старцы в богатых кафтанах, отороченных мехом. Молодые воины в блестящих кольчугах. Писари, в кафтанчиках поскромнее. Совсем просто одетая прислуга. Все шептались и переговаривались. Обсуждали новости. Сплетничали. Перемывали кости.
Тем временем приём начинался. Сквозь распахнутые двери Доляслав видел, как князь Велимир в драгоценном венце и горностаевой мантии занял место на троне. Рынды-отроки с золотыми топориками торжественно стали по бокам от него. Ожидавшие возле порога тотчас устремились в зал. Людской поток увлёк Доляслава, и он оказался намного дальше от государя, чем планировал.
– Мне одна мысль покоя не даёт, – шепнул Доляславу Буремир, случайно очутившись рядом с ним в толпе, – вдруг моё вино тебя сморило?
– Нет, – решительно сказал Доляслав, – невозможно. Всего пара глотков. Я даже не захмелел.
Сам он сейчас думал о другом. Когда обратиться к князю? Жаль, не сумел посоветоваться с Премилой. Надо выбрать подходящий момент. Пожалуй, лучше чуть погодя…
Ладгородский правитель смотрел на собравшихся. Величественный мужчина средних лет в самом начале жизненного заката. Ещё сохраняющий силу тела и уже обрётший мудрость опыта. Кроме короны и мантии, князь не носил никаких регалий. Государственный меч появлялся в его руках только в случае войны. Доляслав ни разу не видел этой реликвии, но его отец в былые годы видывал. В молодости Велимир бился. Однако давно уже предпочитал другие методы спора.
