Кто не знал Бартника, сам бы его запросто с вышибалой спутал: крепкий, косая сажень в плечах, могучий мужик с ловкостью обращался как с горшками и латками, так и с выпившими лишку посетителями. Он вовремя появился из кухни и вмешался сразу же.
– Люди добрые, зачем кричать? И ругаться нет повода. А молодец сейчас присядет и разговору вашему мешать не будет. – Он пристально посмотрел на Словена при этом радужно ему улыбаясь. – Ведь не будет же?
Улыбка вышла у него жутковатая: в молодости выбили ему зуб и слегка попортили лицо – кривой шрам искажал мимику и придавал зловещее выражение даже в спокойствии. Возчики попритихли, а Словена улыбка не проняла.
– Да разве ж я мешаю?! Я правду восстанавливаю. Люди добрые ошибаются, а я решил чуток поправить.
Возчики загомонили, Бартник волком на Словена зыркнул и принялся его теснить к дальнему столику.
– Ты иди, иди. Присядь. Покушай, – и зашипел так, чтобы возчики не заметили: – и помолчи! Как не придешь, так на драку нарываешься. Надоело после тебя корчму восстанавливать.
К гостям, задабривая и зубы заговаривая, подоспела жена Бартника, тетка Аглая, с новым кувшином меда.
– Нет в жизни справедливости, – Словен вздохнул наигранно.
Бартник кивнул.
– Без сомнений нет. Была бы она, тебя бы на моем пороге не было.
– Обидеть хочешь? – Словен прищурился, глядя не по-доброму, и Бартник пошел на попятную.
– Оно мне надо? Только и ты войди в мое положение: три месяца прошло, как я последнюю досочку приладил. А у тебя, что не гулянка, так у меня ущерб.
Словен фыркнул.
– Словно я к тебе часто наведываюсь. Пару раз только и бывал. – И вздохнул тяжело. – Наговариваешь ты на меня. Подумаешь, сломал пару столов, так ты, как я погляжу, на мои денежки на два больше отремонтировал. И вообще! Я сидел, никого не трогал, все честь по чести. Это твои постояльцы ни с того, ни с сего, решили проверить меня на удаль молодецкую. Кто ж им виноват, что они не на того напали?
– А вот не надо было их в кости обыгрывать, да и насмехаться еще. Вот погоди мне! – Бартник погрозил ему пальцем. – Закрою для тебя двери-то, не обижайся. Знаю я, как ты зубы заговаривать умеешь, но в этот раз точно ничего не выйдет – не отступлюсь.
Словен хмыкнул. Звучали слова Бартника, как несмазанная телега: ни в жизнь он не откажется от выгодного посетителя, а Словен был выгодным. Денег никогда не жалел, за неудобства приплачивал, за поломанную мебель и посуду платил, но словно заколдованный, притягивал к себе неприятности. Оскорбления не терпел – отвечал, а в плохом настроении сразу кулаком в челюсть бил. Бывало потом вместе с обидчиками за здравие пили, а бывало выносили их под ручки. Отчего-то гости дядьки Бартника выбирали Словена мишенью, но когда сами мишенью оказывались – огорчались. Словен и рад был бы не появляться здесь, но слишком много полезных новостей стекалось в корчму.
Словен хлопнул дружески по плечу дядьку Бартника.
– Не ругайся попусту, лучше накорми-напои, и я в долгу не останусь. – Он бросил на стол монету, корчмарь взмахнул рушником, и она тотчас исчезла, словно под заклинанием, а Бартник грозно произнес:
– Пообещай мне, что сегодня ты ни с кем драться не будешь!
– Да разве я могу?! – Словен вполне искренне удивился. – Я ж тебе не вещунья, чтобы будущее предсказывать. Сам я отдохнуть зашел, а подраться и в другом месте могу. Так что не бурчи, и лучше дай мне икряников – знатные они у тебя получаются, – да взвара. Я, может, только из-за них сюда и хожу.
