– Это поцелуй…
Я помню… вернее, это помнят мои губы…
Велиар касается моего имени – шрама на шее и замирает:
– Твоя игра – ИСТИНА. И не переврать ЕЁ тебе.
Он печально смотрит, и его серебряные глаза начинают темнеть, изнутри наполняться теплом орехового дерева…
– Неужели дождался? – ухмыляется Велиар Миттеру, поднимая меня на руки.
– Чего? – спрашиваю я, и в испуге прижимаюсь к груди. Первого в мире Лаэрен, боясь ответа. Он же, не замечая слёз, подносит меня к серой плите и ставит в центр.
Глаза медвежонка безумно загораются и…
Легкий хлопок и я в нетерпении открываю глаза.
Я посреди комнаты, большой и просторной. Ни одной двери, лишь единственное огромное окно, а за ним странный город. Серый, грязноватый… неуютный.
Что-то во мне болезненно стонет и я, всхлипывая, закрываю шторы. И словно во сне продолжаю изучение моего мирика.
Дерево везде… У окна стоит кровать цвета вишни, заправленная чёрным покрывалом. Рядом темно-ореховая этажерка, заваленная плюшевыми игрушками. В тон ей письменный стол, на нем зеленая лампа и ворох белой чистой бумаги. Напротив изящный низкий столик в окружении чёрных бархатных подушек.
…и мягкое удобное кресло, обитое красной шелковистой тканью с драконами. Яркое пятно, не вписывающее в общее настроение комнаты…
И везде картины. Разных размеров и на разные темы. Гуашью, акварелью, маслом. Я насчитала их около двенадцати…
И лишь одна стена, та, что напротив окна, пуста. Огромное белое пятно. Ровная монолитная поверхность. И ничего более. Я хотела было разместить на ней пару картин, но, как оказалось, сделать это было невозможно. Рамы сидели, словно влитые, отсутствовало даже пространство между полотном и стеною.
Оставив всё как есть, я сажусь за письменный стол. Ладонью провожу по приятной и тёплой столешнице, чувствую смолянистый аромат… Складываю бумаги в стопку, аккуратно разглаживаю и начинаю писать.
Огромными буквами заголовок. «ЛАЭРЕН»
Номер первый. Велиар.
Велиар Миттеру. Первый в Лаэрене. Кровь на розах. Печаль в поцелуе.
Далее только имена, собранные за это безумное время. Без нумерации. Цифры я расставлю позже.
Когда разберусь, что к чему.
Лукреция, Арис, Златовласка, Руминистэ и Котовски.
И я. Соби.
Я последняя, стало быть седьмая… До меня Руминистэ. Златовласа была до неё, но после Котовски… Эээх, тяжело мне даётся понимание с таким вот «обилием» информации.
Так, всё-таки проясняется немного… Остается только понять, кто раньше появился: Лукреция или Арис?
Убираю список в сторону и задумчиво смотрю на белую стену.
Это мой МИРИК.
Но меня не интересует ничего в нём, разве что эта стена…
Моя игра – ИСТИНА.
Но как играть в неё?
Я снимаю ботинки и забираюсь на кровать. Неловко отодвигаю плотную ткань тёмно – зеленых штор в сторону и с подушкой сажусь на подоконник.
За пыльным стеклом – город. Живой, странный и знакомый. Я смотрю сверху вниз на грязноватый дворик.
И там, где-то внизу, идёт девушка, прижимая к груди бледными руками пакет. Я любопытно разглядываю её, единственное живое существо в городе за окном.
Кто она?
Не знаю…
Кто она для тебя?
Не помню…
Чёрное пальто, зелёный шарф, дурацкая шапка – ушанка. Желтоватые, по грудь волосы. Бледное размытое лицо. Запотевшее стекло не дает мне разглядеть её…
Я вижу её растерянное лицо и в шоке понимаю, что она так же смотрит на меня.
И тут, словно тоже испугалась, она бежит прочь, прижимая крепче пакет, и кричит…
