– Чёрт! – выругался полуголый охранник, и на лестнице появились трое гвардейцев в серых зимних пальто с автоматами наперевес.
Один из них ринулся вслед за сбежавшим Александром, а двое других отправились убивать волота в термы, наполненные алкоголем.
– Именем экзарха Фарамонда я арестовываю тебя, – напряжённо произнёс Лирент, поравнявшись с растерянным швейцарцем. – За пособничество нуллюму!
С наступлением вечера мороз усилился. Герда поняла это по инею, который завладел всеми окнами в коттедже Канунина. Ночью тот остался с раскрытой входной дверью. Видимо, Молохов со своим швейцарским бесом удирали отсюда без оглядки. Поэтому на первом этаже теперь царил зверский холод. Впрочем, Степан не сильно беспокоился по этому поводу. Он вообще вёл себя неадекватно: то задавал десятки вопросов, то резко засыпал, то вдруг начинал хныкать, словно ребёнок. Пока «инокиня» везла его сюда, она много раз сдерживалась, чтобы не засунуть желтоглазого пассажира в багажник.
– Я хочу кушать! – обидчиво заявил экстрасенс, так и не найдя ничего съестного на кухне.
– А я – нет, – парировала Герда, подыскивая себе более тёплую верхнюю одежду.
Передвигаться на автомобиле в демисезонной курточке было удобно. Но в остывшем доме, а тем более на улице хотелось чего-нибудь посущественнее. Зато Канунин ничуть не мёрз в своём окровавленном спортивном костюме. С недовольным видом он отправился на второй этаж, надеясь найти там еду.
– Какая прелесть!.. – пропела «монахиня», обнаружив в очередном шифоньере пушистую светлую шубку.
Наверно, та принадлежала покойной любовнице Степана. Судя по приятному аромату, бывшая владелица знала толк в духах. Да и на ощупь мех оказался необычайно мягким.
Примерив шубу, Герда поняла, что никогда ещё не надевала ничего лучше. Она стала любоваться находкой в зеркале, поправляя чёрный платок. Единственное, что портило ощущения, это тяжёлый правый карман. Он был набит до краёв монетами, булавками, скрепками. Здесь даже нашлась флешка со странной надписью «Психи». Буквы нарисованы чёрным маркером, что заинтриговало «инокиню».
Вставив флеш-карту в ноутбук, женщина принялась изучать содержимое. Там имелась всего одна папка. Зато внутри неё хранилось множество видео-файлов с необычными названиями: «Гебефренический синдром», «Резидуальное расстройство», «Сенситивная атаксия» и прочие трудно выговариваемые слова.
– Пациент Т. сорока семи лет… наблюдается в стационарных условиях более полугода, – заговорил то ли женский, то ли мужской голосок, когда Герда воспроизвела первую видеозапись. – Прослеживается постепенная положительная динамика. Этиология – перенесённая психологическая травма в связи со смертью мужа…
На мониторе появилась неряшливая тучная женщина в рыжем халате. Наверно, её сняли в стенах психиатрической больницы. Качество записи было крайне плохим. Кадры то и дело «прыгали», но звук оказался вполне сносным. Тот, кто стоял за камерой, задавал незнакомке простые вопросы: кем она работает, чем увлекается, как себя чувствует. Пациентка не торопилась с ответами, тщательно подбирая слова. Но спустя каких-то пять минут она стала нести откровенный бред про то, как за ней следят таинственные личности, как ей подбрасывают под дверь записки с угрозами, как звонят по домашнему телефону и молчат в трубку.
Почувствовав прилив тепла от ароматной шубы, Герда поудобнее устроилась на стуле. Она принялась бегло просматривать один видеофайл за другим. Каждый посвящён отдельному психопатическому диагнозу. Больные оказались разными и по полу, и по возрасту, и по социальному статусу. «Инокине» не доводилось встречаться с подобными пациентами, ведь её профиль касался лишь патологической анатомии. Хотя в реальности она частенько диагностировала расстройство психики у многих людей и даже у представителей нечисти.
