Наконец, Павлов свернул на узкую грунтовую дорогу, уводившую куда-то вниз. Борису пришлось притормозить на трассе и повнимательнее рассмотреть карту. В местном лесном массиве не наблюдалось ничего примечательного: никаких строений или сооружений. Даже водоёмов не было. Что же тут мог забыть агрессивный трансвестит? Падерин решил не рисковать и оставил машину у обочины, а сам осторожно зашагал по тропинке в заросли.
Чем дальше продвигался Борис, тем гуще становились деревья, а вокруг, несмотря на солнечный день, разливался полумрак. Что, если Павлов держал где-то здесь секретное логово сатанистов? Тогда бы у Тронина имелись все основания задержать хулигана и выпотрошить из него всю нужную информацию. Или того лучше – рогатый трансвестит присматривал новое место для жутких дьявольских ритуалов! Вот это было бы превосходно!!!
Едва Падерин принялся строить планы, как быстро «скормит» своего обидчика в пасти правосудия, сам трансвестит вдруг показался на пригорке между деревьями. Он что-то искал на земле, среди жухлой травы и листьев, словно собирал грибы. Бориса он в упор не замечал, значит, был уверен, что находится в этом лесу один. Тем хуже для него, подумал второкурсник, продолжая наблюдать за ним из-за кустов. Мобильный телефон он поставил на бесшумный режим ещё на дороге, а видеокамеру на нём настроил на самое высокое разрешение. Тронин хотел факты, вот сейчас они зафиксируются в лучшем качестве.
– Конечно уж, – донёсся голос ряженого, и тут Падерин напрягся. – Вот забыл спросить ещё.
– Убирайся! – воскликнул чей-то более внушительный тембр, но Борис пока никого поблизости не заметил.
– Ты не зли меня лучше, – парировал Павлов, размахивая пластиковой бутылкой с мутной водой. – Я сегодня добрый, но это ненадолго.
– Я буду жаловаться в экзархат! – не унимался невидимый собеседник рогатого. – Ты не можешь заходить на нашу территорию…
И только Борис хотел получше всмотреться в лесной сумрак, как сзади его кто-то схватил и резко потащил за собой. Он даже пикнуть не успел, как рот заткнуло нечто мохнатое. Перед глазами замелькали ветки и листья. Все попытки высвободиться оборачивались провалом. Наконец, земля под Падериным исчезла, и он, пролетев пару метров, грохнулся на сухую траву. Резко закололо в боку, плечо охватила боль, да и в голове как-то сделалось разом нехорошо.
Сколько Борис приходил в себя, он не помнил. Знал только, что если лежать неподвижно, то боль понемногу затихает. Однако никого постороннего рядом не оказалось. Его больше никто не тащил, не бил и даже не трогал. Наверняка нападение устроили подельники Павлова, которых Падерин попросту не заметил. Когда Борис смог открыть глаза, он увидел вокруг себя земляную стену с торчащими из неё корешками. Вокруг валялись кучки сена, которые, видимо, и смягчили падение. Если бы он рухнул на твёрдое дно ямы, то точно бы сломал себе шею.
Рука полезла в карман джинсов, но Падерин тут же вспомнил, что телефон он держал в ладонях, когда его потащили сюда. Скорее всего, тот выпал где-то на полпути к яме, так что парень оказался ещё и без связи. Хуже и быть не могло! Он с повреждённой рукой в каком-то овраге, из которого выбраться, судя по всему, будет теперь непросто.
– А тебе всё неймётся, я смотрю! – раздался сверху злой голос Павлова, и трансвестит заглянул в яму. – Что ты всё ходишь за мной?! Что вынюхиваешь, а!
