– …И знакомо мне чувство, предсказывающее наступление ада на земле, – продолжал пафосную речь Сильваний, не обращая внимания на остолопа, который пытался отодрать подошву от пола.
– Я бы отрезал ему ступню прямо сейчас, – прошептал Павел Архату, и тот одобрительно качнул головой. – Он сейчас довыпендривается, и получит в ухо от Сильвы. Как бы к врачам потом вести не пришлось…
Берсеньев-младший понял намёк. Он, придерживая складки своей тёмной хламиды, тихо подошёл к кудрявому тупице и со злостью толкнул его на выход.
– Эй, ты чё!.. – прогудел паренёк перед тем, как Архат вышвырнул его в коридор.
Там он и устроил недоумку экзекуцию. Парочка ударов была отчётливо слышна Паше, чему он был несказанно рад.
Добиться достойной тишины в зале не получалось. Помимо разбирающихся за стенкой парней, шум порождало спрятанное в ящике животное. Оно периодически скреблось в попытке выбраться на волю. Комичность происходящему добавлял кроссовок, который остался в центре помещения. Видимо, выгнанный оболтус так и не смог отодрать обувь, крепко прилипшую из-за расплавленного воска.
Из Берсеньевской группировки нормально себя вели лишь девчата, покорно слушая именитого гостя. Лица же мужского пола позволяли себе посмеиваться над Мартынским. Они обменивались какими-то репликами, прислонялись к стене. Да кто они такие, чтобы так себя вести! Не затей один из Кузнецких ритуальную пляску, Павел непременно заставил бы Архата разобраться и с остальными неучами.
Окончательное разочарование наступило с пробуждением солнца. Несмотря на середину сентября, оно было всё таким же ярким, как летом. Из-за него в комнате сделалось слишком светло, и всякое продолжение мессы не имело никакого смысла.
Потерпев ещё пару минут этого издевательства над канонами сатанизма, Павел снял со взмокшей головы капюшон и осторожно обогнул круг из девяти танцующих ребят. Ими пытался руководить соратник Сильвания.
– Извини, конечно, но больше я к вам не приду, – произнёс парень, стащил с себя широкую хламиду и передал её Артуру, который вышел следом за ним. – Твои дружки превратили обряд в черт те что. И это не в первый раз.
– Ах, я и сам разочарован этими новичками, – признался Берсеньев и положил чёрную одежду на перила лестницы. – Если б не Гросс, давно забросил бы эту галиматью к чёртям собачьим.
Он вытащил из-за пазухи пачку дорогих сигарет, предложил одну из них нервному Паше и задымил вместе с ним. Двор уже заливал солнечный свет, отчего всё вокруг казалось тёплым и будничным.
– После распада нашей общины достойных людей я не вижу, – выдохнул растрёпанный Павел. – Гроссу всё по барабану. Старшие от нашего дела отреклись, а младшие балду пинают… Нет, о каком сатанизме тут может идти речь?! Это же стадо охламонов, которым от нас нужна лишь наркота.
– С ней сейчас проблема, – выдохнуд Артур. – Наших поставщиков повязали, а из Москвы никаких хороших новостей не слышно. Ты избавился от своих запасов?
– Конечно, – ухмыльнулся парень и, не докурив, швырнул сигарету в затоптанную цветочную клумбу. – Ладно, не обижайся, но я всё равно пойду.
– До скорого, – махнул на прощание Артур, взглянул на красивое голубое небо, потряс длинными рукавами своего бесформенного костюма и вернулся к единомышленникам. В отличие от Павла, ему приходилось терпеть подобные «мессы».
Город дремал, укрытый слабой розоватой дымкой. И хотя с рассветом воздух заметно прогрелся, в нём по-прежнему ощущалось присутствие влажного ночного холода. Без хламиды Паша ощущал это лучше кого бы то ни было. Тем более двигаться пришлось пешком, ведь общественный транспорт здесь ходил крайне редко.
