– Ага! – злобно воскликнул Литвинов, когда парочка опоздавших вошла в помещение. – Сонные тетерева пожаловали!..
Десятки надменных взглядов обрушились на них. Сокурсники частенько любили позлорадствовать друг над другом. До сегодняшнего дня Володарёву это нравилось, ведь там, где есть зависть и сарказм, там вполне может прорасти семя сатанизма. Великий Энтони Ла Вей в своей «Чёрной библии» писал: «Если люди абсолютно прекратят охотиться друг на друга, обманывать…, смогут ли они продолжить своё существование?» Павел знал ответ на этот вопрос. Хотя сейчас, стоя перед ухмыляющимся Леонидом Абрамовичем, ему уже не очень нравилось собственное положение.
– Извините, мы беседовали с деканом, с Валерием Георгиевичем, – оправдалась Смирдина.
– Лгать нехорошо, у Пиноккио от этого нос вырастал, – недовольно помотал головой преподаватель. – Ваш декан в отпуске и будет здесь не раньше октября.
– Но он здесь, мы только что видели его на стоянке, – настаивала Зоя.
Профессор почему-то удивился, и веко на его левом глазу вдруг предательски задёргалось примерно так же, как и у Валерия Георгиевича от падающих на его машину воробьёв. Он потерял всякий интерес к опоздавшим студентам и уставился в пол, словно новость о прибытии декана его огорчила. Литвинов жестом велел им пройти, принял самый задумчивый вид и растянул паузу на целую минуту. Он будто специально подождал, пока Паша и Зоя займут свободные места и приготовятся записывать лекцию.
Впрочем, Павлу было всё равно, как ведёт себя этот старикан. Мысли о «Сатанинской библии», о постулатах дьявольского учения, в которое он верил, убили в нём всякое желание к учёбе. Берсеньевы жаловались, что им не удаётся найти приличных неофитов для своей секты. Что ж, возможно, пришло время Володарёву заняться этой непростой задачей. Например, можно привлечь того чернявого полного мальчишку, что сидел за первым столом в окружении неприметных девиц. Он казался умным и носил с собой томики сочинений Ницше. Кажется, именно этот философ рассуждал о том, что «Бог умер» и что среди нас живут «сверхчеловеки». Хотя, быть может, перед Павлом был всего лишь типичный «зубрила», мнящий из себя интеллектуала.
Тогда на примете у Володарёва был другой парень – с аккуратной обесцвеченной чёлкой. У него на шее темнела татуировка в форме змеи. Такие частенько любили делать поклонники Сатаны.
– А у Валерия Георгиевича ничёшная тачка, да? – отвлекла его Зоя, воспользовавшись очередной паузой Литвинова.
Теперь тот придрался к кому-то с левого края аудитории, требуя отключить пиликающий пейджер.
– Не, цвет дурацкий, – заключил Павел.
– А по-моему, прикольный, золотой такой…
– Золото до прихода Сатаны носить нельзя! – прошипел Володарёв, но тут же опомнился и на всякий случай пояснил: – Ну, так в библии написано… вроде…
Несмотря на довольно давнюю дружбу, Смирдина ничего не знала о его тёмных увлечениях. Паша хранил это в строжайшем секрете и до жути боялся разоблачения. Для неё он всегда оставался тем же милым тихим Пашенькой. Поэтому Зоя с подозрением посмотрела на друга, но ничего не сказала и решила слушать Литвинова.
Лекция показалась долгой и утомительной. Паша уже практически дремал, когда профессор объявил о перемене. Но одна рыжеволосая девица, которая любила во время занятий осаждать преподавателей всякими вопросами, потребовала всех остаться на местах, а сама вышла к трибуне.
