Впрочем, вместе с теми идентичными особенностями, негуснегести значимо разнился с Камалом Джаганатхом, не только ростом (будучи зрительно ниже него), но и стройностью, уплощенностью самого туловища. Его ровная, без волос, выемок, родинок с зеленовато-коричневым цветом кожа имела болотные с сизым отливом, расплывчатые пятна по всей поверхности и была покрыта густой слизью, кое-где (а именно в местах стыков с одеждой) свернувшейся в мельчайшие желтоватые катушки. По две пластинки с каждой стороны головы заменяли уши велесвановцу и прикрывали складчатой формы слуховой проход, розоватый на вид. Хотя про лицо Аруна Гиридхари можно было сказать, что в нем полностью отсутствовала какая-либо мягкость, вспять того оно казалось весьма мужественным. Вместе с тем его высокий лоб, не имеющий надбровных дуг и самих бровей, а также третьего глаза, переходящий в чуть угловатую верхнюю оконечность, украшали рядами крупные выпирающие чешуйки, проходившие десятью рядами, с соответствующим количество: десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два и один, с медно-синим отливом отдельной из них. Последняя из чешуек находилась, как раз между глаз негуснегести перекрывая углубление-выемку. У него имелись на макушке соломенно-красноватые волосы, заплетенные в десяток тончайших косичек, дотягивающихся до середины спины, впрочем, не наблюдалось перьев, как у Ананта Дэви. Одет он был в золотистую утаку и медной расцветки паталун, сверху которые перекрывал долгополый кафтан с длинными рукавами (весьма расширенными возле запястий), а по полам, подолу и огранке рукавов украшенный золтым узором и драгоценными крупными лимонно-лощеными камнями. Высокий ворот, поддерживающий голову Аруна Гиридхари, сложенный из пластинчатых золтых кружков, поражал взгляд разместившимися в их средине переливающихся многогранных густо-красных драгоценных камней. А тонкую его талию огибал пластинчато-собранный серебристо-белый пояс, имеющий длинные и уже тканевые, золотистые прядки унизанные множеством драгоценных камушков.
И стоило Аруну Гиридхари поравняться с Камалом Джаганатхом, да протянув руку нежно поддержать его под локоть. Как сурьевич наблюдаемо выдохнул, колыхнув овально-спаянными бортами двух широченных впадин, заменяющих ему нос, ровно тем выровненным дыханием себя успокаивал. А уже в следующий момент, обращаясь ко мне со всей мягкостью своего гулкого баса, он сказал:
– Доброго времени суток, Лан-Эа, вельми рад вас видеть во здравии. И позвольте-ка представить вам единственного и полновластного правителя Велесвана, расаначальника велесвановцев, негуснегести Аруна Гиридхари, – Камал Джаганатх толкуя об Аруне Гиридхари ощутимо высказывал такое почтение, нежность, что я дотоль разглядывающий лицо велесвановца, резко перевел взгляд на него, уловив… почувствовав какую-то в нем тяжесть. Кою, видимо, ему помогал сей срок преодолевать именно негуснегести, будучи самым близким созданием… Таким, как ноне стал для меня главный дхисадж, мудростью, знаниями и особой нежностью ставящий мои нужды и желания в приоритете всего иного.
– Доброго, – медленно протянул я, все еще не сводя взгляда с лица сурьевича. Ибо из его медно-серебристой кожи сгустившей собственный ореол, и ставшей, прямо-таки, красноватой выплеснулось с десяток тончайших золотых нитей, закружившихся возле оранжевого сияния и с тем подавляя, али впитывая плывущий там дотоль желтоватый дымок. Вызывая во мне острое желание, словить их на перста. Оно как порой я такое творил с теми, которые плескались из кожи Ковин Купав Куна, ощущая тогда моментально возникающую в подушечках пальцев сильнейшую вибрацию.
