«Так, – рассуждал он по дороге к метро, – без сомнения, целью был именно „Лиловый куб“. Но вот почему? Зачем воруют шедевры из музеев? Как правило, чтобы продать. Верно! Конечно, „Лиловый куб“ – это признанный мировой шедевр, но относящийся к довольно специфическому художественному направлению – супрематизму, которое мало кто понимает и принимает. Аудитория потенциальных ценителей мизерна. Да и публика эта вряд ли способна на организацию грабежа государственной галереи. Ну, а если кого-то будоражат философские экзерсисы в геометрии, легче просто заказать подобную картину или, на худой конец, нарисовать самому, это, в общем-то, не требует особых умений. Вот если бы грабители похитили, ну, скажем, Шишкина или Левитана, это было бы понятно. Лично я бы с удовольствием повесил у себя дома Врубеля – например, „Сидящего Демона“. Мне эта картина с детства нравилась. Да и ее главный персонаж Демон довольно необычен – дух не столько злобный, сколько страдающий, но при всем этом властный и величавый. Мне кажется, что по замыслу Врубеля он – образ силы человеческого духа, его внутренней борьбы, его сомнений. Хотя использование таких образов в своем творчестве, возможно, и привело художника к столь драматическому финалу, кто знает?»
Вилен вспомнил строки Лермонтова:
…Однообразной чередой.
Ничтожной властвуя землей,
Он сеял зло без наслажденья.
Нигде искусству своему
Он не встречал сопротивленья —
И зло наскучило ему.
«И зло наскучило ему», – задумчиво повторил он еще раз. В это мгновение яркая вспышка зеленого света на секунду ослепила его. От неожиданности Вилен чуть было не поскользнулся на самой проезжей части, но кто-то ловким движением успел подхватить его под мышку.
– Товарищ, осторожнее! – услышал он мужской голос. Голос был довольно необычный и чем-то напоминал звук горящего хвороста. – Вы, похоже, загляделись на мигающий светофор, так, не ровен час, и под машину недолго угодить. А сколько ведь еще надо успеть! А свет-то зеленый вот-вот погаснет.
Вилен действительно увлекся рассуждениями и только сейчас заметил прямо перед собой в сумраке вечерней Москвы мерцающий зеленый свет, на смену которому через мгновенье пришел красный.
– Спасибо, товарищ, – на автомате поблагодарил Вилен и повернул голову в сторону, откуда звучал голос, чтобы посмотреть на своего спасителя. Но рядом у перехода никого, кроме женщины с ребенком и двух студенток, не было. «Странно, – подумал Вилен, – куда же он делся? Как сквозь землю провалился!» Он продолжал вертеть головой по сторонам и всматриваться в темноту, пытаясь разглядеть фигуру человека с трескучим голосом. «Может, показалось? – пытался он найти объяснение странному обстоятельству. – Да нет же, я явственно слышал этот голос в левом ухе и до сих пор не прошло ощущение от чужой руки под левой подмышкой. Мистика, да и только!» – улыбнулся Вилен и, дождавшись очередного зеленого сигнала светофора, решительно шагнул на дорожную «зебру», едва виднеющуюся из-под утоптанного грязного снега, при этом негромко, почти одними губами, подгоняемый крепчающим вечерним морозом, повторял в такт своему движению: «Он сеял зло без наслажденья… Нигде искусству своему… Он не встречал сопротивленья… И зло наскучило ему…»
Перейдя дорогу, Вилен остановился, о чем-то на секунду задумался и обернулся назад в надежде все-таки увидеть своего спасителя. Но на другой стороне пешеходного перехода никого не было, только светофор несколько раз моргнул зеленым светом, словно говорил: «пока, до встречи», и переключился на красный.
