– Понимаю. А ты не мог бы позвонить пораньше? Просто Одри не любит есть слишком поздно, у нее там что-то с диетой.
– Могу быть в семь, – отрезал я. – Если не устраивает, боюсь, придется отказаться.
В конце концов он согласился на семь часов, а потом спросил, нет ли у меня каких-то особых требований к еде, на что я рассмеялся.
– Я серьезно. Не хотелось бы прикончить тебя каким-нибудь аллергеном.
– Мне не слишком нравятся баклажаны, – наконец ответил я.
– Учтем, – сказал Вон. – Готовить будет Одри.
– Она хорошо готовит? – спросил я, думая, что он наверняка уже рассказывал о кулинарных способностях Одри, как и обо всем остальном.
– О да, – с энтузиазмом кивнул Вон.
Однако, учитывая вкусы Вона к женщинам, пиву и музыке, мне это мало что говорило. Придется дождаться субботы и выяснить самому.
По дороге домой я заглянул к своей подруге Мэгги. Вид у бедняжки был не слишком радостный, но я все же немного посидел и поболтал с ней. У нее прекрасный дом с не менее прекрасной обстановкой – наверху не меньше шести спален, хотя я понятия не имею, зачем ей столько, если она уже несколько лет живет одна. Вряд ли я сильно ее побеспокоил, хотя она и выглядела очень уставшей. Сказав, что зайду проведать ее в выходные, я ушел.
Дома я прибрался в кухне и ванной, загрузил белье в стиральную машину и погладил рабочие рубашки, одновременно смотря новости.
Придется тщательно спланировать выходные – слишком многое нужно в них втиснуть. Ужин у Вона, сколь бы он ни был занимательным, сейчас стоял на последнем месте.
«Брайарстоун кроникл»
Сентябрь
Житель Брайарстоуна найден мертвым в квартире
Вчера в Брайарстоуне работники городского совета обнаружили сильно разложившееся тело мужчины в одной из квартир многоквартирного дома.
Сообщается, что чиновники жилищной службы явились в квартиру на Норт-лейн после того, как без ответа остались несколько официальных писем и телефонных звонков. По словам представителя совета, тело было найдено в кресле посреди гостиной при включенном телевизоре.
Предполагается, что умерший – Робин Даунли, безработный. Соседи некоторое время его не видели. Женщина, пожелавшая остаться неизвестной, сказала: «Я постоянно звонила в совет насчет запаха – наверное, раз тридцать, но они так и не появились».
От меня ушла жена – так начался конец моей жизни.
Помню, воскресным днем я был дома с детьми и мыл посуду, когда раздался звонок в дверь. Пришла Элен, лучшая подруга моей жены, со слезами на глазах. Я пригласил ее войти и неловко предложил чая; она сидела в гостиной и беззастенчиво рыдала во весь голос. К счастью, дети были наверху; они изрядно шумели и ничего не замечали.
– Где Беверли? – спросила Элен, когда к ней наконец вернулся дар речи.
Я предположил, что ей просто хотелось выплакаться на плече подруги, а не на моем.
– Точно не знаю, – ответил я. – Куда-то вышла.
Мы были не из тех супружеских пар, что не разлучаются ни на минуту. У каждого была своя жизнь, свое хобби, свои друзья – и потому те часы, что мы были вместе, становились более волнующими, более драгоценными. Или, по крайней мере, так мне казалось.
В дверь снова позвонили, и я помню, что мне вдруг стало страшно, будто мир вдруг перевернулся, а я этого так и не понял; будто что-то изменилось окончательно и бесповоротно, но я не знал об этом до последнего. На пороге стояла Беверли вместе с Майком, мужем Элен.
